Моя тетушка — ведьма

Призрак уставился на меня. По-моему, он вообще только сейчас сообразил, что я тут. Одна клоунская бровь взлетела вверх, и он снова вытянул руку, будто загораживался.

— Ничего, — сказала я. — Да, я девочка, но я не на их стороне. И даже не соблюдаю нейтралитет — после того, что она сделала с Крисом. Вы кто? Вы знаете, как нам быть?

На миг мне показалось, будто он сейчас заговорит. Лицо у него вроде бы собралось, чтобы произнести слово. Потом он потряс всклокоченной головой и улыбнулся. Он имел в виду — прости, но тебе не скажу. Улыбка у него была широкая и ясная, но такая же странная, как он весь, — будто длинная-предлинная дуга пролегла от уха до уха. Знаю я эту улыбку — видела у Криса. Раньше Крис так улыбался, когда ему случалось влипнуть и надо было выпутываться.

— Из-за меня вы никуда не влипнете, честное слово, — сказала я.

Но он уже таял. Сквозь него — всего, кроме улыбающегося лица — было видно книги. Потом лицо мигнуло и пропало — и вместе с ним погас и свет. Мне было видно только очертание Криса на фоне окна — он встал на все четыре ноги и снова заскулил.

— Крис, — сказала я, — вдруг он знает, как превратить тебя обратно?

Крис повернулся и ткнул в меня носом, потом ткнул еще раз.

— Ладно, — сказала я. — Я приду сюда завтра ночью и попробую заставить его говорить. А тебе, наверно, пора.

Крис еще раз ткнул в меня носом и двинулся к окну. На миг он замер в проеме. По-моему, его волчьи мускулы знали, как легко спрыгнуть на крышу угольного погреба, а вот Крисова голова — еще нет. Потом он прыгнул — царап, бум — и тоже исчез. Я в полной тоске вернулась на свою холодную половину маминой постели, тихонько всхлипывая. У меня было такое ощущение, что я совсем-совсем ничего не могу. Наверное, и сон, который мне приснился, был про это.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сегодня утром я застелила постель Криса — хотела доказать маме, что Крис в ней не спал. В комнате немного пахло волком — примерно как собакой, но не совсем.

Когда я показала постель маме, она улыбнулась блаженной улыбкой.

— Неужели он для разнообразия убрал постель? А может, за него это сделала одна моя знакомая? Мидж, не надо его баловать!

И послала меня по магазинам.

— Крис у нас все подъел, — сказала она. По-моему, она не поняла, что он съел все сырым.

Я прошла по опрятному, пустому, выметенному ветром берегу моря. Мне повстречался мистер Фелпс, шагавший со своего купания в любую погоду. Я попыталась его остановить:

— Мистер Фелпс! Прошу вас!

А он просто взял и прошел мимо меня, глядя в пространство своими фанатичными глазами.

Я понуро побрела по песку и стала смотреть, как бьется прибой. Море было пустое, голое, мощное и настоящее. Казалось, оно — самое разумное, что есть в Кренбери. Только на самом деле оно, наверное, не разумное — стоит вспомнить, как луна с каждым приливом и отливом таскает воду туда-сюда, словно раскидай на резинке. По-моему, жизнь вообще такая — сплошная кошмарная скрытая неразумность.

Хорошо хоть нашлось место, где подумать. Тетушка Мария постоянно трещит и кричит, и дома нечего и мечтать собраться с мыслями. Я думала обо всем, что случилось, и мне показалось — вроде бы что-то брезжит. Но не совсем. Волна накатила мне на туфли. Надвигался прилив, и у меня снова появилось ощущение, что я ничего не могу, и я пошла по магазинам.

А ведь Крису наверняка было еще хуже — он злился и чувствовал свое бессилие куда сильнее. Вот он и решил, что терять ему нечего.

В общем, мама все утро стирала. Она выстирала все вещи Криса, в том числе те, которые свалились с него, когда он стал волком, и не заметила при этом, что сейчас ему не в чем ходить. Еще она выстирала целую груду нижних юбок и монументальных голубых багдадов тетушки Марии. Она развесила их все на прищепках, и они весело развевались на ветру.

— Дорогая, их видно из окна столовой! — заявила тетушка Мария. — Нет, я не могу допустить, чтобы мои приятельницы сидели и смотрели на такое!

Мама возразила, что день нынче ясный и все быстро высохнет. Куда там. Едва первые миссис Ктототам позвонили в дверь, как меня отправили в сад снять все белье и занести в дом. Я нарочно копалась изо всех сил. Вот глупость — волноваться из-за такой ерунды. Правда, если бы я носила голубые багдады, то, наверно, тоже не хотела бы, чтобы об этом знали мои подруги. Так я и сказала Лавинии. Она сидела в декоративном папоротнике и таращилась на меня. Я сняла примерно половину белья и аккуратно сложила его в корзину.

И сказала Лавинии:

— Наверное, вы привыкли складывать его по-другому, да?

А она вылупилась мне за спину и сиганула прочь — только мелькнуло у земли серое пятно. Я обернулась, уверенная, что это Элейн нависла над каменной садовой оградой и велит мне немедленно снять все багдады. А это оказался Крис. Он стоял на ограде — наверное, он и ночью пришел оттуда же — и прямо-таки смеялся, глядя на меня сверху вниз и вывалив длинный язык.

— Ой, уходи, уходи! — переполошилась я. — Не дури. У нас тут все миссис Ктототам.