Моя тетушка — ведьма

Мне опять приснился тот сон. Я вспомнила: Крис говорил, что призрак насылает сны. Перечитала свои записи. Было так же страшно, как в тот раз, только еще реальнее. Я прямо чувствовала, как давят на меня глинистые комья земли, стоит пошевелиться. Я пыталась уговорить себя, будто я — Крис и сплю в холодном лесу под гоблинскими деревьями. При этом мне было почему-то очевидно, что надо мной растут другие деревья, легче и раскидистее. И на свободу я пробивалась еще отчаяннее, чем в тот раз.

Потом я словно выскочила наружу и села; комната была залита неярким светом. С меня струился пот. Призрак стоял и смотрел на меня — задумчиво оглаживая пальцами подбородок. Сущее огородное пугало. На нем был длинный зеленый плащ, который выглядел так, словно провисел в поле целый год. Было видно, что на него налипла трава, грязь и коровий навоз. И вообще призрак даже лицом похож на резную репу — из таких пугалам и делают головы. Когда он увидел, что я проснулась, одна из клоунских бровей скользнула вверх. Да, к Крису он относится серьезно, а вот ко мне — нет.

— Это нечестно! — сказала я. — Мне нужна ваша помощь. Прошу вас! Вы же знаете, что случилось с Крисом…

Он улыбнулся своей длинной-длинной улыбкой — и растаял.

От злости я схватила подушку Криса и зашвырнула туда, где секунду назад стоял призрак. Она чуть в окно не вылетела — и хорошо, что не вылетела. На улице опять лил дождь. Бедный Крис.

Сегодня утром тоже льет как из ведра, и Лавиния забилась в сарайчик. Честное слово, я не виню маму в том, что ей не удается подумать про Криса — некогда. Телефон трезвонит без умолку. Весь Кренбери спрашивает про тетушку Марию. А тетушка Мария вовсе не умерла. Вообще-то я надеялась, что она умрет и в тот самый миг, когда последний вздох сорвется с ее губ, Крис снова станет Крисом. Размечталась. Тетушка Мария сидит на своем утреннем диване со шнурами и верещит: «Бетти! Телефон, дорогая!» — каждый раз, когда телефон звонит. Можно подумать, мама сама не слышит. Ненавижу тетушку Марию. Правда ненавижу.

И все это очень страшно. Вчера все говорили про Криса как про собаку. Сегодня пошли разговоры про «волка».

— Дорогая, скажите им, что он, должно быть, сбежал из зверинца! — кричит тетушка Мария маме.

А ведь она знает, откуда взялся волк, и знает получше меня. Мне обязательно надо предупредить Криса, чтобы днем он больше ничего не вытворял. Только бы он пришел сегодня ночью.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сегодня меня чуть не стошнило от всех этих миссис Ктототам. Они уселись в кружок вокруг тетушки Марии и принялись встревожено расспрашивать, как она себя чувствует после всех этих ужасных переживаний. Все-все пришли, даже Элейн. И ведь наверняка они знают про Криса, вот готова поспорить, знают, — но до его ужасных переживаний ни одной из них и дела нет. Только и знают, что трещат о своей тетушке Марии да о том, не пострадала ли их драгоценная пчела-царица. Правильно мама назвала тетушку Марию пчелой-царицей. А зомби — ее трутни. Получается, клоны — это личинки пчел, которые еще не превратились во взрослых насекомых. Интересно, так это или нет.

Я сидела и думала об этом, опустив голову на грудь и глядя на ноги сидящих миссис Ктототам — толстые ноги, тощие ноги, ноги с красными шелушащимися пятнами, изящные ноги в красивых чулках и мамины ноги в джинсах. И мои — в синих колготках, сморщенных на коленках. Двадцать шесть ног — а значит, нас тринадцать, и все женщины. Едва это до меня дошло, мне захотелось убежать.

— У дебя уставый вид, довогая, — сказала мне Зоя Грин. — Фтванно. Твоя ввевда сейсяс в асценденте.

— Благодарю вас, я превосходно себя чувствую, — ответила я.

Она поглядела на меня озадаченно — не могла взять в толк, откуда такая ледяная вежливость. Похоже, ничего она не поняла.

Потом Коринна Уэст сказала:

— Бедняжка Филлис Форбс просила ее извинить. Кажется, в приюте произошел кошмарный несчастный случай. Из лесу выскочил волк и покалечил кого-то из бедных малюток.

Я подумала — ой, только не это! Все прочие немного поахали, а тетушка Мария сказала:

— Это было неизбежно: дикий кровожадный зверь — и на свободе. Неужели никто ничего не предпримет?

Кто-то из миссис Ктототам сказал:

— Надо провести по этому поводу собрание.

— Да, дорогая, — согласилась тетушка Мария. — Обязательно. Элейн, проследите за этим, дорогая. Скажите Ларри, пусть организует мужчин.

Я была сыта по горло. Встала и сказала:

— Мама, что-то мне здесь очень душно. Можно, я пойду погуляю?

Элейн взглянула на меня с подозрением, но тетушка Мария сказала:

— Конечно-конечно, дорогая. У тебя нездоровый вид. Выйди, подыши свежим воздухом.

В этом ее свежем воздухе висело полным-полно мелких капелек, но мне было все равно. Стоял такой день, когда почему-то на улице вдруг становится теплее, чем в доме. Из-за дождя от моря пахло нежнее обычного. В воздухе разлился клейкий аромат почек и даже немножко пахло цветами. Море скрылось за белой пеленой дождя. Я подумала про звериное обоняние: может, когда так влажно, Крису в лесу и неплохо.