Моя тюрчанка

Что ж это получается?.. Уверенный в собственной безнаказанности Савелий Саныч меняет любовниц-секретарш, как перчатки. Он, как людоед-гурман, любитель нежного молодого мясца, «попробовал» блондинок и шатенок, рыжую Хлою, крашеную брюнетку Кэти и даже «мулаточку» с молочно-кофейным цветом свежей кожи. Ни одну из девушек «медведь», разумеется, не любил. Он просто сливал в них излишки своего «благородного» семени. Секретарши были для господина директора все равно, что те резиновые дамы, продажей которых и промышляет «Сочная клубничка» – только живые. Он настоящий коллекционер женщин. Как индейцы или трапперы носили на поясах скальпы убитых врагов, так и Савелий Саныч мог бы носить на ремне по локону от каждой секретарши, с которой совершил половой акт.

Так что теперь?.. Развратному гендиректору приелись славянки, европейки и мулатки-шоколадки. Опьяненный, как дрянным деревенским самогоном, своими «мужскими победами», старый жеребец захотел пополнить коллекцию еще и тюрчанкой. Потому-то «медведь» охотно откликнулся, когда «Бригантина» предложила соискательницу с экзотическим (на слух Савелия Саныча) именем «Ширин». Кадровое агентство рассылает потенциальным работодателям не только анкетные данные, но и фото претендентов и претенденток на рабочие места. Т.е., по фотке моя милая понравилась господину директору. У меня перекрутились кишки и сердце сжалось в малюсенький комочек, стоило мне вообразить, как Савелий Саныч поблескивал влажными свинячьими глазками и пускал пузыристую слюну, точно собака на кость, на фотографию моей девочки.

Я весь затрясся от ненависти к директору «Сочной клубнички», к этой вонючей ползучей гадине, которая разинула пасть на самое дорогое, что у меня есть, на мой цветок, на мою милую Ширин. Чашка с недопитым кофе и блюдце задрожали в моей правой руке, а левую я сжал в кулак. Я понял, что не выйду из обвешенного эротическими картинами кабинета, не врезав «медведю» в глаз или под челюсть, даже если моя девочка и попытается увести меня за ручку. Я мужчина, я не могу оставить покушение на честь моей любимой без последствий. Наверное, я побелел, как до предела раскаленный металл. А из глаз готовы были посыпаться искры, будто из-под сварочного аппарата. Будь я колдун, испепелил бы супостата адским взглядом. Но сейчас я был, скорее, тигр перед прыжком. Я читал в одной книге про животных: тигры иногда лакомятся медвежатиной.

О, сладострастник-«медведь» подробно расписал нам нескольких несчастных девочек, которых совратил. Не забыл сообщить про «тугую грудь» Хлои и про жаркие, как южное небо, глаза Илоны. Хорошо еще, не сказал, в какой позе предпочитал с каждой из секретарш совокупляться. Но я чувствовал, что скоро язык Савелия Саныча развяжется и для таких подробностей. Как инопланетянин с растущими из овальной головы антеннами, сладострастный директор пытался транслировать моей Ширин: «Я хочу тебя, медовая малышка!.. Ты будешь моей!». Весь этот со смаком излагаемый Савелием Санычем похабный перечень секретуток с интимными подробностями насчет каждой барышни был призван внушить моей милой: «Твои обязанности – наливать мне кофе и голой стонать подо мной. А я буду платить тебе неплохие деньги и летать с тобой на Сейшелы. Номер в гостинице будем снимать – ну, само собой – на двоих, с широкой кроватью». Возможно, если б не мое присутствие, тварь-директор уже высказала бы моей девочке все свои сокровенные желания и полезла бы целовать Ширин слюнявыми лоснящимися губищами, с которых не испарился вкус молочного кофе.

Я вспомнил еще: когда Изольда Ивановна вела нас в директорский кабинет, из кухни высунулся какой-то клерк, рыжий урод, и проорал что-то про «классную задницу». Я понял теперь: восклицание подлеца относилось к моей милой. Видимо, в офисе все хорошо понимают, что, если Изольда Ивановна ведет в директорский кабинет свежую, как роза в капельках росы, красавицу-девушку – значит, у босса появится новая «покорная давалка». Возможно, офисные ковбои – столь же похотливые, но не настолько крутые, как «медведь» – подбирают крохи со стола своего начальника. Не смеют совокупляться с секретаршей, но с удовольствием лапают ее груди и ягодицы.

И в эту выгребную яму – офис поганой «Клубнички» – рискует упасть мой цветок Ширин?.. Я глухо зарычал – действительно, как тигр. Руки, ноги у меня запредельно напряглись. Я готовился к атаке – перемахнуть через стол и, как сокол на разжиревшего на пшене индюка, налететь на Савелия Саныча. Я совсем не думал о том, что мой враг – это точно комод на слоновьих ногах, что кулак у подлеца-гендиректора – величиной с добрый арбуз. Я полыхал такой яростью, что собирался не только до полусмерти запинать «медведя», но и разгромить весь офис «Сочной клубнички».

В это время Ширин – усталая, бледная, чуть дрожащая, как на студеном ветру – потускневшими глазами глянула на Савелия Саныча в упор и сухо – негромко, но ясно – сказала: