Моя тюрчанка

Я сдавленно зарычал от нравственной боли, будто и впрямь преобразился в тигра. Как серфингист, оседлав прихлынувшую могучую волну собственной ярости, я с размаху метнул чашку и блюдце в рожу Савелия Саныча. Брызги кофе взметнулись хвостом небольшой кометы.

Случайно негодяй-директор склонил голову в сторонку – чашка пролетела в миллиметре от уха «медведя» и разбилась о каменный фаллос голяка-Аполлона. «Медведь» только захлопал глазами, с щенячьим удивлением уставившись на меня. Надутому, как петух, господину директору, видимо, и вообразить было не под силу, что в него – самого Савелия Саныча – швырнут чашкой. Да еще в том самом – похожем на элитный секс-шоп – кабинете, в котором «медведь» привык стягивать трусики с девушек. У вонючки, должно быть, извилины выпрямились от когнитивного диссонанса.

А я уже заскочил на стол, отделявший нас с Ширин от гендиректора. Ногою спихнул на пол компьютер. У все еще не оправившегося от шока Савелия Саныча только челюсть отвисла. Я подумал: старый извращенец не достоин даже удара кулаком. И, как футболист по мячу, что называется «со всей дури», врезал по изумленной и испуганной, с приподнявшимися бровями, физиономии «медведя» ботинком. Я не мог предугадать, что мой удар окажется по-настоящему сильным, как если бы я в течение нескольких лет брал уроки кун-фу в шаолиньском монастыре. Раздался грохот: Савелий Саныч повалился вместе со своим креслом-троном.

Распростертый на полу, «медведь» поднял квадратную башку с бараньей шевелюрой и выплюнул кровь и пару зубов. Я мог полюбоваться на последствия своего первого, сделавшего бы честь и мастеру каратэ, удара. Но я не медлил и секунды – я спрыгнул со стола, обеими ногами приземлившись на живот уродца-директора. Мой враг издал неопределенный звук – напоминающий то ли кряканье, то ли протяжное «а-а-ах». А я принялся самозабвенно, почти с наслаждением, топтать супостата ногами. Я наступал уроду на лицо, пинал под ребра и промеж ног. Прыгал на объемистом животе Савелия Саныча, как на батуте. Беспомощный и похожий на толстую сардельку крутой господин директор только корчился, прикрывал голову руками и нечленораздельно мычал. По подбородку «медведя» размазалась вытекающая изо рта густая темно-красная кровь. Если б Савелий Саныч поднялся под метеоритным дождем моих пинков и буром попер бы на меня – мне пришлось бы худо. Что я, дохляк, последний раз дравшийся только в школе – мог противопоставить шкафу с толстыми, как сосновые стволы, ручищами?.. Великан-гендиректор раздавил бы меня, как бегемот лягушонка. Но я не давал врагу опомниться. Я беспощадно лупил «медведя» – так, будто тот был мешком картошки. А Савелию Санычу оставалось только кряхтеть и пердеть от боли и унижения.

– Дорогой!.. Хватит!.. Перестань!.. – потянула меня за руку не на шутку обеспокоенная Ширин. – Ты его убьешь!..

Но я был опьянен схваткой. Море моих возмущения и гнева еще дыбилось достающими до неба волнами. Продолжая жестоко топтать «медведя» – как фазан покусившуюся на яйца небольшую змею – я хрипло ответил моей девочке:

– Этот гад оскорбил тебя!.. Он заставил тебя плакать!.. Я этого так не оставлю.

– Хватит!.. Прекрати!.. – вновь воскликнула моя милая. – Я не хочу, чтобы ты попал на скамью подсудимых за убийство или «причинение тяжкого вреда здоровью»!..

Но моей девочке пришлось повторить свое «хватит» не один раз. Только когда она выпалила отчаянное: «Ты сядешь в тюрьму и оставишь меня одну?!» – я немного остыл и на шаг отступил от ненавистного гендиректора. Тот переваливался с боку на бок и поскуливал, как битая собака – которой, впрочем, и был. Из пасти этого пса выпало еще два зуба. Кажется, до установки имплантатов Савелий подлец-Саныч будет шамкать, как восьмидесятидевятилетний дедушка, и питаться исключительно бульончиками, манной кашей да банановым пюре.

– Пойдем, пойдем!.. – торопила меня моя красавица.

Я не удержался и, набрав побольше слюны, от души плюнул на растрепавшуюся баранью шевелюру поверженного старого развратника. Савелий Саныч попробовал вытереться рукавом, но только размазал мою слюну по своим вьющимся волосам. Я демонстративно повернулся к директору спиной: я уверен был, что «медведь» не посмеет ни ударить меня сзади, ни толкнуть, ни даже дотянуться до кнопки вызова охраны. Не торопясь, я подошел к стеллажу и легким движением руки смахнул с полки похабные статуэтки. Сатиры, сжимающие в объятиях нимф, обнаженные индийские апсары, египетские танцовщицы в наряде, состоящем лишь из золотой повязки вокруг бедер – попадали на деревянное покрытие пола. Те фигурки, которые были из фарфора или цветного стекла – рассыпались на мелкие кусочки.