Моя тюрчанка

Мы проходили мимо офисной кухни, откуда знакомо веяло запахами гречки и вареной рыбы. Вспомнив что-то, я остановился, отпустил руку моей милой и сказал:

– Ширин, родная. Подожди меня пару минут.

На лицо моей любимой набежала тень тревоги. Но все-таки моя красавица еле заметно мне кивнула. Пружинящими шагами, как снежный барс подкрадывается к горному козлу, я прошел на кухню. Я не ошибся. Рыжий клерк в узких бежевых брючках – тот самый, который восклицал про «классную задницу» – все еще сидел и уплетал свою гречку с рыбой, попутно беседуя с двумя офисными барышнями. У одной барышни на тарелке была красная семга, у второй – вареная куриная грудка без кожи да овощной салат. На кухне, по-видимому, не уловили гам, который поднялся вокруг нас с моей девочкой. Рыжая морковка что-то весело рассказывала дамам, а те улыбались, с притворной скромностью отворачивались и тоненько хихикали. Наверное, Рыжий травил пошлые анекдоты. Чего можно ожидать в таком борделе, как «Сочная клубничка»?..

Я подошел – сутулясь, как борец в начале схватки – к сидящему на стуле Рыжему. Ни слова не говоря, схватил тихо ойкнувшего клерка за волосы и развернул урода ко мне лицом. Менеджер сопротивлялся меньше, чем картонная кукла. Должно быть, в мою пользу сыграл эффект внезапности. Да и кто из белых воротничков мог предполагать, что в офисе, где ты перекладываешь бумажки с правой стороны стола на левую, зависаешь за компьютером и литрами хлещешь капучино – тебя могут отмутузить?..

Не отпуская рыжих волос, свободной рукой я со всей силой двинул клерку кулаком по носу. Раздался хруст. Рыжий сложился в четыре погибели, глотая воздух, как выброшенный на берег окунь. Из ноздрей дурака бежали струйки крови. Две дамочки задергались и завизжали, роняя ножи и вилки. У одной мадмуазели даже перевернулась тарелка с куриной грудкой и тушеными овощами.

– Вот тебе «классная задница», подонок!.. – выпалил я, по-прежнему сжимая и чуть ли не выдирая рыжие, как беличий хвост, волосы своего беспомощного противника.

– Отпустите меня… – простонал «белый воротничок».

На заднем плане продолжали визжать дамочки. Но они почему-то не уносили ноги из кухни. Видимо, поняли: я не поднимаю руку на женщин. А мне доставляло какую-то звериную радость то, что я расправляюсь с обидчиком Ширин при свидетелях. Публичное унижение – это часть наказания, которое настигло любителя девичьих ягодиц.

– Ах, тебя отпустить?! – прорычал я, за волосы поворачивая клерка обратно к узкому столу, на котором стояла тарелка с рыбой и гречкой.

Я с силой окунул пошляка мордой в эту самую тарелку – и только тогда убрал руку от волос Рыжика. Но экзекуция на этом не закончилась: я сразу же, резким ударом ноги, выбил из-под «белого воротничка» стул. С перемазанной в гречневой каше лицом, клерк растянулся на кафельном полу. Тарелка, которую менеджер, падая, зацепил носом, разбилась у моих ног. На полу сложилась куча из гречки, рыбьих кусков и голубоватых осколков тарелки. У меня промелькнула даже излишне садистская мысль – заставить Рыжего, как пса или свинью, жрать с пола. Но я побоялся, что менеджер проглотит осколок тарелки и поранит себе кишку. Это не входило в мои планы. Не хватало еще, чтобы нас с Ширин обвинили в непреднамеренном, а то и в преднамеренном, убийстве. (Директора и клерка бил только я. Но не надо быть астрологом или гадателем из «Нострадамуса», чтобы предсказать: заодно со мной – виноватой сделают и мою любимую. Моя милая – нерусская, не-христианка и, вдобавок, мигрантка. И потому – «виновата» перед судебно-полицейской расейской системой по умолчанию).

Рыжий перевернулся на живот, распластался по кафелю, прижался лицом к полу. И, прикрыв голову руками, немужским писклявым голоском взмолился:

– Пожалуйста, не бейте меня. Прошу: не бейте!..

Клерк был прямо-таки завидным «мешком картошки» для топтания и ударов ногой. Но я уже почти насытил свою тигриную ярость. Мне достаточно было, что охотник до «классных задниц» скулил, как позорный шакал: «Не бейте меня» – да еще в присутствии женщин. Теперь подлец четыреста раз подумает, прежде чем бросать замечания насчет ягодиц проходящих мимо девушек. Я двинулся прочь, в последний раз пнув жалкого клерка. Случайно раздавил тушеные овощи и куриную грудку, вывалившиеся из тарелки одной из дам. И, на секунду скосив воспаленный чешущийся глаз на перепуганных мадмуазелей, покинул кухню.

Верная Ширин меня ждала, как жена ждет ушедшего на войну мужа. Моя девочка ничего мне не сказала, только с любовью посмотрела на меня своими большими глазами серны и вложила тонкие пальчики в мою чуть вспотевшую ладонь. Держась за руки, мы без спешки направились к двери, выводящей из офиса «Сочной клубнички». Менеджеры, при нашем приближении, притихали и ныряли за стенки и ширмы, как сычи и филины прячутся от солнечного луча.