Моя тюрчанка

В «Бригантине», конечно, засуетились, как в курятнике. Кто отправлял кандидата в «Сочную клубничку»?.. А имя и фамилия у этого кандидата имеются?.. Скоро, разумеется, все выяснилось. Юлию Владимировну вызвали на ковер к высокому и строгому начальству, которое устроило ей разнос и головомойку: чего ты, Юленька, направила в такую солидную фирму, как «Сочная клубничка», к такому уважаемому человеку, как Савелий Саныч, истеричную азиатку-малолетку, прихватившую с собой забияку-муженька?.. Похоже, выговор Юлии Владимировне сделали жесткий, как шкура крокодила. Возможно, «бедную Юлю» еще и наказали червонцем – лишили премии или оштрафовали. И конечно, Юлия Владимировна стала притчей во языцех среди коллег. Потому что не у каждого менеджера агентства, даже за многолетнюю практику, случалось такое, что согласованное этим менеджером собеседование оборачивалось мордобоем.

Так что Юлия Владимировна была до чертиков зла на нас с Ширин. И сейчас, в разговоре с моей милой, вдоволь поплевалась желчью, как кобра ядом. Но хуже и шипения, и плевков, было то, что мою девочку внесли в базу «неадекватных» соискателей. Не приходилось сомневаться: это – не пустая угроза. Сто процентов, что в век интернета и прочих глобальных технологий кадровые агентства ведут такую базу «неугодных». По идее, туда добавляют фамилии тех, кто на собеседовании дышал перегаром, хамил или матерился. А по факту – список пополняют люди, которые на интервью просто очень-очень не понравились потенциальному работодателю.

Ширин пришлась Савелию Санычу не по нутру из-за того, что не захотела раздеться. И еще потому, что у нее нашелся защитник, который вмазал директору в свиное рыло. Казалось бы: какая уважающая себя девушка согласилась бы обнажиться перед пускающим слюни похотливым кобелем?.. И какой нормальный парень не врезал бы этому слюнявому кобелю за свою любимую?.. Но Юлии Владимировне, как и руководству «Бригантины», глубоко фиолетово на вопросы морали и чести. И в принципе неинтересно вникать в ситуацию. Кто больше платит – тот и прав. Кадровому агентству проще, по жалобе «оскорбленного» подлеца, бросить имя моей девочки в черный список, чем выслушать наши объяснения по поводу произошедшего. Кто вообще берет в расчет, что там думают и говорят бедняки?.. На место моей красавицы придут десять – или двадцать – девушек-мигранток. Две или три из них переступят через собственную скромность и попозируют перед Савелием Санычем нагишом. Так что у господина директора даже будет выбор.

И все останутся довольны. Савелий Саныч получит новую секретутку – и насытит свою страсть к восточной экзотике. А «Бригантина» погреет ручки денежками, которые «Сочная клубничка» перечислит за найм секретарши. Возможно, приободрится и тот рыжий клерк, которого я отлупил, оторвав от тарелки с вареной рыбой и гречневой кашей. У него появится шанс – пока директор не видит – облапать свежеиспеченной секретарше грудь и ягодицы.

У разбитого корыта остались только я и моя милая. Но, в отличие от сварливой старушки из сказки Пушкина, моя звездочка не хотела быть ни дворянкой, ни тем паче владычицей морской. И золотую рыбку мы не ловили ни неводом, ни на удочку. Все, о чем мы мечтаем: чтобы Ширин трудоустроилась на самую скромную должность, зарабатывала бы какую-никакую копеечку и не волновалась бы, что виза «сгорит».

Я сгорбился на своем стуле – опустошенный, разбитый, усталый и как бы постаревший на энное количество лет. Острой занозой в моем сердце застряло чувство вины перед Ширин. Если б я не распустил руки с Савелием Санычем, ничего бы и не было!.. Ишь ты, выискался самурай!.. На две минуты почувствовал себя героем – и закрыл перед милой двери не одного кадрового агентства. Кто знает, сколько агентств имеет доступ к тому черному списку, о котором говорила Юлия Владимировна?.. Два?.. Три?.. Дюжина?.. Или все агентства мегаполиса?..

Юлия Владимировна отключилась, не попрощавшись. Моя девочка положила телефон на стол и опустила голову. Губы моей милой были плотно сжаты, ресницы трепетали, плечи по-прежнему тряслись. Я даже не решался прямо взглянуть на Ширин – настолько меня изгрызла мысль, что я виноват перед любимой. Я посматривал на свою девочку украдкой, как вор, или как ребенок-сладкоежка на банку абрикосового варенья, которую бабушка ставит на верхнюю полку на кухне.

Я хотел бы подарить моей красавице луну. Вырвать из груди сердце и бросить к ногам возлюбленной. О, я готов был умереть за мою Ширин!.. Но моя жертвенность мотылька, опаляющего тонкие белые крылышки в огне свечи, была так же бессмысленна, как самоубийство выбросившегося на берег кита. Моей милой не нужны ни сорванная с неба луна, ни яблоко из райского сада. А работа, работа, работа – и продление визы. Но именно в этом я не мог моей девочке помочь. Хуже того: я только навредил.