Моя тюрчанка

– Ты знаешь, милый: в детстве мне как-то попалась в руки книжечка про доисторический мир. Хорошая такая книжечка – с цветными картинками, расшевелившими мое воображение. Не знаю, как эта книжка появилась у нас дома: мои погрязшие в религии родители считали, что любые измышления на темы эволюции живых существ и геологической летописи Земли – от подлого Иблиса, который сбивает рабов Аллаха с праведного пути. Взгляды отца были предельно четкие: наш белый свет создан господом за шесть дней и существует не дольше нескольких тысяч лет. А мама, моя бедная мамочка, читала мне на ночь, вместо сказок, хадисы… Но мне изречения и поступки пророка Мухаммеда не были так интересны, как динозаврики со страничек книжки. Совсем маленькая, я усвоила: у стегозавра на хвосте шипы, а тарбозавр ходит на двух ногах. Мне так хотелось побывать в музее, посмотреть на окаменелые кости динозавров и на «мумии» мамонтов!.. Но заикнуться об этом родителям я, конечно, не могла. Только и оставалось во сне видеть жующих траву трицератопсов. Так что сегодня, любимый, ты исполняешь мою детскую мечту… А та книжка пропала. Подозреваю: ее нашел отец и сжег в печке. Я так плакала, так плакала – когда не нашла свою книжку на обычном месте. А признаться, в чем причина слез – не смела. Мама думала: не позвать ли врача?.. Или – еще лучше – муллу, чтобы тот почитал надо мною Коран… Но вот теперь мы с тобой едем в музей. Спасибо тебе!.. Я так рада!.. Скажи дорогой: а там будет полный скелет трицератопса?.. Скелеты динозавров – наверное – в третьем по счету зале, после рыб и земноводных?..

С улыбкой я слушал милое чирикание Ширин. И время от времени, от избытка нежных чувств, чмокал мою девочку то в щечку, то в переносицу. Я даже не замечал, с какой брезгливостью или откровенной враждой косятся на нас раздувающиеся от «расовой гордости» попутчики-обыватели. Но ответить милой, что мы увидим в музее, я не мог: последний раз я был там пятилетним карапузом, цепляющимся за мамину ручку. На вопросы Ширин я пожимал плечами, чем еще сильнее подогревал любопытство моей девочки. Глаза любимой так и горели. Ей не терпелось скорее ступить под своды музея.

К счастью, до мечты – в данном случае – можно было достать рукой, как великану до луны. Электропоезд домчал нас до нужной станции. Мы поднялись из метро. Окутанное пеленой из снега и тумана, впереди высилось циклопическое здание музея.

– Идем, идем!.. – моя милая чуть не захлопала в ладоши от радости.

За калиткой начиналась аллея скульптур, ведущая к центральному входу музея. На нас смотрели вырезанные из камня доисторические чудовища. Мы прошли между могучим мамонтом и пещерным львом, между шерстистым носорогом и гигантским ленивцем. Нашлось на аллее место и для троглодита, сжимающего в одной руке дубину, а в другой – рубило. Он устремил взгляд на стоящего напротив более примитивного горбящегося примата – быть может, какого-нибудь «хомо хабилиса».

Статуи привели мою звездочку в восторг. С радостью ребенка она бегала от мамонта к тираннозавру, от тираннозавра к какому-то первобытному быку.

– Гляди, гляди: до чего красиво!.. – восклицала она. Ее голос звенел, как родник.

Я улыбался. Мне приятно было видеть Ширин такой счастливой.

И вот мы в музее. Заплатив за билеты, двинулись смотреть экспозицию. Вход в анфиладу залов «охраняли» два скелета – оба заметно выше человеческого роста; один – с бивнями, другой – какой-то длинношеий.

– Ого, – сказала сияющая Ширин. – Это мамонт и индрикотерий. Индрикотерия я обожаю!.. Он жил примерно двадцать пять миллионов лет назад. Это самое крупное сухопутное млекопитающее за всю историю Земли.

– Да?.. – почесал я в затылке.

Мамонта я еще признал – по изогнутым бивням. Но слова любимой про индрикотерия были для меня подлинным откровением. Мне ничего не было известно об этом звере – я даже не сказал бы, жил ли индрикотерий в одну эпоху с динозаврами или после.

В первом зале были выставлены окаменелые трилобиты; похожие на скрученный бараний рог ракушки аммонитов – от совсем крохотных до имеющих размеры колеса хорошего грузовика; ракоскорпионы и прочие останки возрастом в какое-то уму не постижимое число миллионов лет. Следующий зал был посвящен рыбам. За рыбами – следовали земноводные: из-за стекла на нас смотрели причудливые скелеты существ, напоминающих разъевшихся до величины хорошей кошки тритонов. Картины по стенах показывали, какими эти лабиринтодонты и прочие ископаемые амфибии были при жизни: вот вылезшее из воды ящерообразное создание с приплюснутым с двух сторон хвостом греется на песчаной отмели на фоне встающих стеной зеленых джунглей; а вот гигантский зубастый кулазух, чем-то смахивающий на крокодила, ныряет в синюю глубину за рыбой.