Моя ужасная няня

хороших манер,

французского языка,

немецкого языка,

итальянского языка

и, самое главное,

фортепиано.

– Ах, но никто из них не сможет этого выдержать! – зарыдала миссис Браун.

– Что она говорит? – изумлённо переспросила тётя Аделаида.

– Она говорит, что ей трудно выдержать, – поспешно растолковал мистер Браун. – В смысле, расставание с одним из детей.

– Ф-фу, вздор! – воскликнула тётя Аделаида. – Всего одна девчушка из целой толпы детей? Да вы и не заметите.

– Тётя Аделаида, вы… Вы можете обнаружить, что… Ну, что вам это неудобно.

Носорожьи глазки тёти Аделаиды стали злобно наливаться кровью.

– Я могу обнаружить, что мне неудобно оставить вам все мои деньги после моей смерти, – безжалостно заявила она. И ударила зонтиком по ковру гостиной – точь-в-точь как няня Матильда, только после удара тёти Аделаиды ничего особенного не произошло.

– Теперь мы прогуляемся по саду и понаблюдаем за вашими дочерьми во всём их многообразии и, что называется, в естественной среде – и я выберу ту, которая мне придётся по сердцу. Затем я выпью чаю – китайского, если нетрудно, – и съем немного тонких бурых хлебцев с маслом. К тому времени как я буду готова к отъезду, избранное дитя должно ожидать меня в моём экипаже, имея при себе небольшой саквояж с ночными принадлежностями. В противном случае, – добавила тётя Аделаида, – я считаю себя обязанной пересмотреть своё Завещание.

И она вышла, сверкая носорожьими глазками и неся носорожий нос очень высоко и гордо; потом спустилась с крыльца и направилась в сад. Мистер и миссис Браун поспешили за ней, совершенно не представляя, что им теперь делать.

Дети тем временем изо всех сил старались надеть свою нарядную одежду. Со столиком в прихожей и роялем всё получилось просто, но собаки и дворовые животные оказались несколько более сложной задачей.

В те времена детская одежда была очень жёсткой, крахмальной, со множеством оборок, а нарядная одежда вдобавок была ещё и белой. Мальчики носили белые матроски и круглые белые матросские шапочки, а к ним чёрные шёлковые шарфы и свистки на верёвочке, которые вешались на шею. Девочек наряжали в белые расшитые платья со множеством рюшей, несколькими слоями нижних юбок, тоже оборчатых, а под ними – белые панталончики, и тоже все в оборочках. Венчала всё это белая круглая шляпка, тоже сплошь в фестончиках и кружавчиках. И, следует сказать, бедняжки выглядели во всём этом абсолютно ужасно.

К тому же всю одежду сильно крахмалили – настолько, что, когда её приносили из прачечной, она оказывалась слипшейся, а когда вы пытались просунуть руки в рукава или ноги – в штанины, раздавался восхитительный звук разрываемой ткани.

Ириска и Изюминка отнеслись к этой затее довольно добродушно и теперь весело играли на газоне. Мистер и миссис Браун увидели их первыми, и у них перехватило дыхание. Тётя Аделаида воззрилась на собак своими близорукими глазками.

– Очаровательная парочка, – наконец заявила она. – Но вам не следует позволять им так долго оставаться на солнце. Смотрите, какие тёмные у них стали лица на фоне белой одежды! И – неужели возможно, чтобы эти маленькие милашки играли с куском сырого мяса?

Мистер и миссис Браун сказали дрожащими голосами, что, по их мнению, эти маленькие милашки никак не могут играть с сырым мясом – хотя на самом деле это было именно так, – и поспешили увести тётю Аделаиду. Но за её спиной обменялись отчаянными взглядами, говорившими: «Ради всего святого, что же ещё натворят дети?»

Детям наконец удалось одеть Тётушку Хрю-Хрю, и, хотя пуговицы на её животе застегнулись не все, она выглядела просто очаровательно, стоя на задних ногах, а передними опираясь на свою загородку. Тётушка Хрю-Хрю оглядывалась по сторонам и радостно похрюкивала из-под широких полей белой кружевной шляпки.

Но козы Нанни и Билли оказались чудовищно трудной задачкой, как это всегда бывает с козами.

Билли довольно-таки спокойно влез в штанишки Саймона и плотную белую матросскую курточку, но Нанни, туго обтянутая платьем Франчески, тут же сжевала его чёрный шёлковый шарф, а затем стала жевать шнурок свистка – и проглотила сам свисток, так что теперь с каждым выдохом у неё получалось звонкое «уиии».

А хуже всего дело обстояло с Модестиной. Она в самом деле была очень упрямой и сердитой ослицей, и её не интересовало ничего, кроме морковки. И конечно же, одежда Сюзи оказалась ей тесна – пришлось добавить предметы гардероба, взятые у других детей, и Модестина совершенно не обрадовалась всем этим неудобствам.

Младшие дети явились пред взоры тёти Аделаиды, когда она шествовала через газон, озирая претендентов. Малыши довольно бестолково бродили туда-сюда, спотыкаясь о белые платьица и болтая друг с другом на весьма удивительной смеси шипения, кудахтанья и блеяния.

– Вам следует немедленно нанять учителя красноречия, – сообщила тётя Аделаида мистеру и миссис Браун. – У них просто отвратительная дикция.

Но в любом случае эти дети были для неё маловаты.