Моя ветвь

Через месяц, может, позже

В дом свой въехала семья,

И делила «гарнец», тот же,

Уже только на себя.

И в тот год, как сообщают,

Те ж источники, мои ж,

Дед с Алёшей начинают

Мельницу на Джеламыш.

Здесь опять опередили -

Вышло всё, как на Норад:

Строить сами предложили,

И, конечно, дед был рад.

_____________

¹ (кирг.) – мельница Ксени

Хоть мешала и погода -

Дело ж осенью, зимой,

Но весной, через полгода,

Мельница вступила в строй.

И пока на Джеламыше

Строил мельницу Артём,

Главным мельником стал Миша,

В кишлаке своём родном.

Кончил он «Четырёхлетку»,

Что в Кунту – на три села:

Тогда школа – семилетка

Только в городе была.

Прибыл срочно дед с Норады,

Мишу к делу приобщить:

Что на годик ему надо,

Счас учёбу отложить.

Знал, что сын, как всё семейство,

С делом мельничным знаком,

И назначил ему место -

К Лёше, быть учеником.

Подражая Алексею,

Он приличный мельник стал,

И работою своею

Брату мало уступал.

(Разница, что у Алёши,

Как в Артёме, как в Илье -

Дар к тому ещё был Божий,

Что есть редкость на Земле.)

С сентября, как писал выше,

Он заглавный мельник стал.

(Алексей на Джеламыше

Вместе с дедом пропадал.)

Надо было утверждаться,

Что – вопрос, в пятнадцать лет,

И, чтоб «марке» удержаться,

Наезжал со стройки дед.

В марте мельницу пустили, -

Праздник был с причины той.

По обычью, окропили

Джеламышевской водой.

Алексей на ней проделал

Первый, пробный помол свой,

И простившись, дед уехал

С облегчённою душой.

Как поклажа с плеч свалилась:

Детям дело свое дал,

И, пока что всё сложилось,

Как о том он и мечтал.

«Алексей на Джеламыше,

Ксеня – на реке Норад.

Если б стало оно Мише

Делом жизни – был бы рад.

Но учиться детям надо,

Чтобы кем-то в жизни стать.

А безграмотного стада -

Участь – чтоб им понукать.»

Вспомнил молодые годы,

Что отец его, Илья,

Половину всех доходов

На учёбу выделял.

«Ваня с Кузей уже третий

Класс заканчивают тут,

Скоро и другие дети

В школу местную пойдут.

А вот Мишу нужно в город

На учёбу отправлять,

Ничего, что ещё молод, -

Жизнь-то надо начинать.

Я и сам, немногим старше,

В Оренбурге один жил.

Если б не учился дальше -

Недоучкой так и был.

Но, теперь уж будет легче,

Подошла наша пора:

«Гарнец» станет втрое крепче…

Ну, не в три, так в полтора.»

Вновь судьба его услыша,

Посылала добрый знак.

Может, едя с Джеламыша,

Думал дед, примерно, так?

И ещё сюда добавить:

Он сказал, как с дрожек слезть:

–«Надо стол в дворе поставить,

Пусть приходят люди есть.»

Этот факт отобразили

Два источника мои:

В основном киргизы были

«На подкормке» у семьи.

Отдавала и одежду,

Им Татьяна от детей,

Хоть у ней самой, как прежде,

Была куча малышей.

Всех просящих к столу звали.

Вот, пример – киргиз Кульчар:

Сапоги его держали,

Лишь обмотки кумача.

Дед, когда увидел это,

Мерку снял с его ноги,

И через неделю, где-то,

Сшил Кульчару сапоги.

И таких полно примеров

В отношеньи голытьбы.

Словно, на себя он мерил

Все превратности судьбы.

Эту мудрость, может статься,

Дед постиг до глубины -

«Никогда не зарекаться

От сумы и от тюрьмы».

Так оно и вышло далее.

Но желанья – до того,

Судьба будто в оправдание

Исполняла все его.

Переехал в Фрунзе Миша -

Здесь учёбу продолжал:

Так Пишпек назвали, бывший -

Я о том упоминал.

Через год Кузьма и Ваня

Поступили в пятый класс,

Записали в школу Аню -

Что здесь сталось в первый раз.

Жили братья тут до лета:

Дал дунганщик-хлебопёк

Комнату, в знак дружбы к деду,

И по три лепёшки пёк.

Дед, конечно, при расчётах,

Траты все на сыновей,

Ему списывал со счёта,

Муку сделав дешевей.

Приезжая регулярно

За деньгами с пекарей,

Привозил ему бесплатно -

Мясо, рыбу, овощей.

В воскресенье, утром рано,

Лошадь в дрожки запрягал,

Брал жену свою, Татьяну,

И в столицу выезжал.

Был маршрут его похожий:

Начинался с пекарей,

После рынок, ещё позже -

Навещал своих детей.

Дрожки ставил под охрану,

На базаре, у ворот,

И под ручку, взяв Татьяну,

Начинал рядов обход.

Выбирал с ней ткани вместе,

Для её занятий шить.

Продолжал ей, как невесте

Украшения дарить.

Расплатившись за охрану,

И покупки в воз сложив,

Снова ехали к дунгану,

На квартиру, где он жил.

Выпив чаю с сыновьями,

Стирку их забрав с собой,

Дав харчей, по рубль – деньгами,

С Фрунзе ехали домой.

Солнце уж до половины,

Опустилось ниже гор,

Как обнявшись семьянины,

Заезжали на свой двор.

А навстречу им детишки,

За гостинцем, впопыхах -

Аня, Маша и сынишка,

Коля с Фросей на руках.

Ты тут стал фигурой важной -

«Кассу» мельничную вёл:

Отсыпал с «пудовки» каждой -

«Гернец», плату за помол.

А ведь возрастом, едва ли,

Перешёл за пятый год,

Но по отчеству все звали,

Жалились на недород.

Часто вижу то именье,

Хоть не жил, не знал тот край,

Но напряг воображенье,

Представляется мне рай.

Вижу дом с резным крылечком,

А вокруг цветущий сад,

С гор сбегающую речку,

Вниз, срываясь в водопад.

Добежавши до долины,

Она выбилась из сил,

И на финише – плотине,

Распласталась в полный штиль.

По инерции толкались

Волны в лежбище пруда.

В водной ряби колыхались -

Дамба, мельница, звезда…

Всё кругом ещё дремало,

Напоённое росой.

Скрепя крыльями, стояло

Мельничное колесо.

Утро первое проснулось,

Разгоняя мрак ночи.

Во все щели потянулись

Золотистые лучи.

И в мгновенье прояснился

Свет в высоких небесах.

Над долиной пар курился,

Испаряясь на глазах.

Утро раннее сияло

Позолотой наносной,

И как будто приглашало