Моя ветвь

Их подводы и конвой.

Здесь уже конвой херсонский,

Передал по списку всех,

Под конвой теперь каховский

«Спецпереселенцев» тех.

Набежало и каховцев,-

Разузнать, видно, пришли,

Для чего им инородцев

Столько много привезли?

Видно, здесь ещё не знали,

Что им план по хлопку дан,

Оттого их и приняли,

Поначалу, за цыган.

Нам тревога та знакома.

Но пропала без следа,

Когда секретарь райкома

И оркестр, пришли сюда.

Он назвал их в своей речи-

«С братской Азии – друзья»,

Что всех примет, обеспечит

Всем, херсонская земля.

После поднял вверх газетку,

Словно, ставя их на старт:

–«Мы должны за пятилетку

Создать хлопковый гигант!»

Вещи склали на подводы,

С сельсоветов, что пришли,

А народ сам, пешим ходом,

По деревням повели.

Заиграл оркестр, марши,

И до слёз «друзей» пронял.

А конвой, всё ж, как и раньше,

Их винтовкой подгонял.

Наконец, на месте были:

Так уж деду довелось,

В селе крупном поселили,

Что Сергеевкой звалось.

В сёлах рядом, разместили

Весь тот нынешний привоз.

Вскоре, их объединили

В первый хлопковый совхоз.

В них Сергеевка входила,

Каменка и Цукура,

И ещё три села было,

И вокруг них хутора.

А в Сергеевку попали

Лишь узбекский эшелон,

Потому, деда не знали

Здесь, до времени, кто он.

Хоть добрались сюда поздно,

Свет луны чуть редил мглу,

Но довольно расторопно,

Развели всех по селу.

Семью деда с Алексеем

Заселили в пустой дом:

Видно, хлебушка поели,

И свалил, с дороги, сон.

Только утром рассмотрели

Своё новое жильё:

Дом добротный, на две двери,

Также, с садом и землёй.

На фундаменте высоком,

С русской печкой, с лежаком,

Стены выложены с блоков,

Пиленным ракушняком.

Где-то, меньше на треть с лишком,

Был, чем их кунтуйский дом.

Но в отсутствии меблишки,

Места всем хватило в нём.

Ограждали двор, сараи,

Образуя букву «С».

По навозу – в них держали

Лошадей и КРС.

А в углу, под грудой хлама,-

Видно, кто-то прятал в нём:

Два больших чугунных чана,

На трёхведерный объём.

А в другом углу сарая,

Кучей свалены мешки,

Утварь с кухни, кой-какая -

Миски, чашки, казанки.

Осмотрев сараи бегло,

Дед с Алёшей вышли в сад,

(Огород и сад, наверно,

Были соток шестьдесят.)

Одна треть была под садом:

Груши, персик, абрикос.

Детвора вся была рада,

Отъедала перевоз.

Подошла к ним и Татьяна,

Отдав Мише самовар,

Что за стенкою чулана,

Приняла за Божий дар.

Но сюрпризов было мало,

Тому августскому дню-

В огороде всё стояло

Ещё только на корню.

Лук, фасоля, помидоры-

Продолжали здесь расти,

Кабаков пудовых горы,

И картошки – две трети.

Рос участок кукурузы,

И подсолнух зрел, пока,

Были дыни и арбузы,

Даже грядка табака.

– «Почему же не убрали?»-

Глас Татьяны вопрошал.

– «Ну, а нам убрать-то дали?»-

Дед, задумчиво сказал.

Таня глянула на мужа,

Покачала головой:

– «А теперь идёмте кушать,

Паша машет, вон, рукой.»

Под орехом расстелили:

В центре, вдоль – кастрюль ряды,

А тарелки заменили-

Виноградные листы.

Доедали из съестного,

Что осталось от пути.

С огорода ж брать чужого,

Дед, пока что запретил.

Выпив чаю, дед с Алёшей,

Встав, умылись из ведра,

Сапоги надраив замшей,

Быстро вышли со двора.

Надо было торопиться:

Известили их вчера,

Чтоб главам семей явиться

В сельсовет, в девять утра.

По дороге к сельсовету,

Дед вниманье обратил,

Что домов, с десяток, где-то,

Ещё круче, чем их был.

Во дворах ковры сушились.

Как чертята, детвора,

С визгом по двору носились,

Непонятно говоря.

Из дворов шёл запах плова,

Стыл мангал для шашлыков:

Словно, было в путь готово-

Всё, в узбекских кулаков.

Не могли не тронуть, лично,

Ставши как с земли родной-

Азиатские обычья,

Привезённые с собой.

Деду также ясно стало,

Почему вчера, в ночи,

Времени ушло так мало,

Чтоб их группу развести.

Перед входом уж топталось

Два десятка мужиков.

Минут десять оставалось

До назначенных часов.

В тюбетейках все, с брюшками,-

Как готовились родить.

Перед дедом же, бочками

Стали, чтобы пропустить.

Вид у деда, по рассказам,

Был серьёзный, деловой.

И внушало это сразу,

Человек, что не простой.

Ещё деда выделяли

Ладность – сверху до низа.

Ум и юмор отражали

Его серые глаза.

Говорил по делу только,

Не разбрасывал слова.

Компетенции широкой,

В чём бы не зашла молва.

Кроме знаний, что в ту пору,

Уникальных, прадед дал,

Плюс – строительную школу,

Дед в губернии кончал.

Председатель сельсовета-

Далеко не молодой,

Встал, когда увидел деда,

Посадил рядом с собой.

Алексей, за дедом, стоя,

Руки вытянул по швам.

За столами ещё двое

Человек сидело там.

Председатель спросил, есть ли,

В них вопросы по быту,

И вообще, на новом месте,

Приглянулось ли им тут?

– «Знаю я, что нет кроватей,

Лавок нет и нет стола.

И посуды маловато -

Вот и верь теперь словам.

Поздно нас предупредили,

Что вы едете к нам жить.

Потому и растащили.

Да и как тут уследить?

Те дома в порядке были.

И селу – престиж, таки,

В них хозяева ведь жили…

Оказались – кулаки.

Получили как программу-

Разнарядку по домам,

Сразу взяли под охрану.

Комендант, вот, прибыл к нам.»

Указал он на соседа,

Что смотрел графы страниц,

В книге, сидя против деда,

В гимнастёрке, без петлиц.

Тот накрыл листы руками,

Головой кивнул, в ответ:

Плотный телом, сед висками,

А годами был, как дед.

На груди его был орден-

«Красным Знамем», награждён.

Видно, к службе стал негоден,

И сюда переведён.

Была приткнута у стула,

Палка, видно, чтоб ходить.

Председатель же, подумал,