Моя вторая мама (др. вар.)

Они вернулись домой и застали там Даниэлу, пришедшую выразить Каролине свое соболезнование. Женщины плакали: еще слишком свежа была рана от страшной утраты. Что могла сказать Каролине Даниэла? Она не любила банальных слов, от них становилось еще тяжелее... Та и другая пережили общую трагедию: потерю ребенка, – и сейчас, вспоминая каждая о своем, они скорбели об одном – о детях, покинувших этот мир. В глазах Даниэлы стоял крохотный гроб у разрытой ямы, море цветов, толпа близких и знакомых, и она сама в полубеспамятстве, рвущаяся туда, в черную глубину. Рядом – Хуан Антонио, поддерживающий ее заботливыми сильными руками. Как ей не хотелось тогда жить, она готова была лечь в одну могилу с тем, кто мог бы стать смыслом ее жизни, ее сыном, воплощением ее желаний. И Каролина, у которой глаза наполнились слезами, едва она увидела Даниэлу, тоже вспомнила похороны, похороны Рубена.

Как же ей, бедной, пережить такое, думала Даниэла. Ее маленький мальчик, по-существу, еще и не жил, а этот рос на глазах родителей, – он был уже выше миниатюрной Каролины, они любили его, связывали с ним надежды на будущее. И вот в мгновение ока разрушены все надежды из-за коварства преступника, его, так называемого, отца, для которого в жизни нет ничего святого. Как круто завязало провидение все их жизни вокруг этого страшного человека: с ним оказалась кровно связана ее дочь Моника, семья Каролины...

Даниэла крепко прижала к себе все еще вздрагивающую от рыданий Каролину, сумевшую сквозь слезы произнести одну-единственную фразу:

– Мы знаем... ты с нами... и... очень тебе... благодарны. Даниэла крепко пожала руку вошедшему Херардо, молча посмотрела на него – в ее глазах еще стояли слезы.

– Мне очень жаль, Херардо, – только и удалось сказать ей.

– Да, Даниэла, я знаю. Спасибо, что пришла.

Глава 58

Ирене все еще вертелась перед зеркалом в новом платье, приготовленном для завтрашней презентации. Альберто куда-то исчез, сказал, что по делам купли дома. Теперь ее пугал каждый звонок в дверь. Испугал и этот, настойчивый, протяжный, повторившийся дважды. После– недолгих раздумий, она все же решила открыть, и тотчас раскаялась в этом. В дверях стояли двое незнакомых мужчин. Они, не поздоровавшись, направились к ней. Лица их не предвещали ничего хорошего.

– По вине Альберто погиб мой сын, Рубен. Вам ясно? – тоном прокурора зловеще, словно приговор, произнес Херардо.

– Вы сумасшедший! Я ничего не понимаю! – закричала Ирене. – Насколько я знаю, Рубен был сыном Альберто, а не вашим.

Будто не слыша того, что говорила Ирене, Херардо настойчиво продолжал:

– И он еще заплатит за все, что совершил.

– Во всяком случае, я тут не при чем. Ясно?

– Почему вы и он продолжаете делать подлости? – вступил в разговор Филипе.

– Но мы говорим об Альберто!..

– Вы с ним два сапога... пара. Передайте Альберто, что очень скоро мы с ним увидимся. Это серьезно. Передайте, что я не успокоюсь, пока не добьюсь, чтобы он сел на скамью подсудимых. Это его ждет. Неотвратимо.

– Убирайтесь! Убирайтесь! – Ирене задохнулась от страха и ненависти.

* * *

Херардо чувствовал себя совершенно опустошенным, считая, что он не выполнил отцовского долга; все уверения Филипе о том, что он лучший из отцом на свете, не успокоили Херардо. Да, он пытался воспитывать Рубена, любил его, но из этого ничего хорошего не вышло. Появился этот сатана, преступник Альберто, перед которым он оказался бессилен, и погубил мальчика... Он, Херардо, непременно пойдет на это открытие дома мод Ирене Монтенегро – уж туда непременно препожалует эта мразь. Расположившись напротив дома, он будет ждать, пока Альберто не войдет или не выйдет оттуда... Нет, нет, старшего Лало, он не хочет брать с собой, мало ли во что выльется их встреча...

– Надеюсь, ты мне не откажешь в компании, – Филипе снял очки. – На кого нам опереться в трудную минуту, как не на друг друга.

Херардо и Филипе закрыли офис в четыре часа и сразу отправились к дому мод Ирене Монтенегро. Они прогуливались в отдалении, не спуская глаз с подъезда, к которому подъезжали машины, входили люди. Говорить не хотелось.