Моя вторая мама (др. вар.)

Каждый сосредоточенно думал о своем. Как ни удивительно, но Херардо почему-то сейчас думал о Джине, о той неразберихе, которая творилась в семье Филипе. Никто серьезно не занимался воспитанием детей, родители, словно самые малые дети, продолжали дуться друг на друга. Джина раза два в неделю заскакивала домой, хватала в охапку детей и отправлялась с ними на прогулку, закармливала в кафе сладостями. Филипе в это время закрывался у себя в кабинете и не высовывал носа, не желая встречаться с ней. Но такая жизнь не приносила другу особого наслаждения, Филипе всегда был грустен и озабочен, но, к сожалению, не детьми. А жаль... Вот Рубен... И снова, вышагивая под густыми деревьями аллеи, Херардо терзался мыслями о том, что упустил сына, проглядел беду. Ведь никогда не знаешь, когда это начинается, когда молодая, неокрепшая душа попадает под влияние взрослого. И хорошо, если это добрый человек, а если нет? Дети-подростки такие скрытные!.. С Эдуардо никогда не было никаких проблем. Они поженились с Каролиной, когда Лало был чуть постарше Джины Даниэлы. Мальчик сразу привязался к нему, чуть ли не с первой встречи доверял ему безраздельно, и Херардо всегда знал, чем он живет, что волнует мальчика, кто его друзья. Не так было с Рубеном. Казалось бы, тут все должно быть проще: Рубен совсем не помнил ни отца, ни той жизни, которой жила его семья до знакомства с Херардо. И вот, на тебе, вооруженный грабитель. У него вдруг непроизвольно вырвалось:

– Альберто еще пожалеет о содеянном! Жестоко пожалеет! Ему придется иметь дело со мной!

Филипе тоже, очевидно, занятый своими мыслями, отрешенно поднял на Херардо глаза.

– Знаешь, я сейчас подумал – нам нет смысла оставаться здесь и ждать.

Ну, выйдет он к автомобилю, поедет... И что же мы, двое взрослых мужчин, как мальчишки, будем бежать за его машиной? Как в какой-нибудь комедии...

Херардо не успел ответить, потому что именно в этот момент к подъезду дома мод подошла женщина, и оба, замолчав, безошибочно узнали в ней Росу, секретаря Даниэлы Лоренте. Швейцар распахнул перед нею двери, громко пригласив:

– Пожалуйста, сеньора Роса! Проходите, прошу вас! Обомлевшие от удивления друзья переглянулись:

– Похоже, в доме ее хорошо знают, – протянул Херардо.

– Что-то тут не так, дружище! – Филипе засунул руки поглубже в карманы брюк. – Надо предупредить об этом Даниэлу.

– Но это мы сделаем позже, – медленно сказал Херардо.

...Они простояли до позднего вечера и, лишь когда публика начала покидать дом моды, друзья вошли в его двери. Ни Херардо, ни Филипе не слышали ни смеха, который вызвала коллекция Ирене Монтенегро, ни язвительных замечаний о бездарной копии стиля Лоренте. Они не слышали и не видели ничего, кроме фигуры мужчины во фраке и с серьгой в ухе.

Херардо подошел к нему и со словами: "Это ты убил моего сына, подонок", – ударил Альберто по лицу. В этот удар он вложил всю свою боль, ненависть, презрение, и Альберто не устоял, – с окровавленным лицом, он повалился на пол и захохотал.

Так закончилась презентация дома мод Ирене Монтенегро.

* * *

Рабочий день подошел к концу. Усталые, но довольные подруги неспешно беседовали, отдыхая после напряженной работы. Перебирая в памяти все его события и встречи, Даниэла почему-то остановилась на Алехандро, – какой умница, какой работник! С его участием работа продвигается очень быстро. Да и сын у него замечательный, Карлитос.

Джина усмехнулась:

– Но ты-то любишь Хуана Антонио?

– Независимо от моих чувств, у него есть обязательства перед Летисией и будущим ребенком, – Даниэла не хотела обсуждать эту проблему даже с Джиной.

– И все-таки, я уверена, – кипятилась Джина, – они ни за что не поженятся. Не упрямься, дорогая. Тебе надо научиться защищать свое счастье... И когда Хуан Антонио в следующий раз попытается сблизиться с тобой, уступи ему... И пусть земля вертится!.. – добавила она со смехом.

Что они, сговорились все, что ли? И Моника тоже все время ее уговаривает помириться с отцом, уговаривает мягко, сердечно.

Дочь видела настойчивые ухаживания влюбленного сеньора Алехандро так же, как видела, что мать ее остается холодна. "И слава Богу, – думала Моника, жалея и мать, и отца. – Зачем мама из-за Летисии ломает свою жизнь?

Ведь все они давно знают характер Летисии, а Маргарита, так та даже не желает сочувствовать бывшей подруге: мол, сама нарвалась, сама виновата и поделом, пусть расплачивается". Моника была более снисходительна – она только что родила ребенка, родила без поддержки мужа, – это тяжелое испытание для любой женщины. Но у нее есть дом, лучшая в мире мама, отец, Мария, друзья. А у Летисии – никого и ничего, и в Монике теплилось сочувствие к тяжелой участи бывшей подруги. Но отец не принадлежит Летисии!

Хочет или не хочет мама понимать это, они с ним одно целое. Поэтому Моника, как и Джина, уговаривала Даниэлу сменить гнев на милость и простить Хуана Антонио.