Моя жизнь

Самым приятным событием ноября 1970 года было избрание молодого демократа Дейла Бамперса на пост губернатора штата Арканзас. Он без труда нанес поражение бывшему губернатору Фобусу на предварительных выборах и одержал победу на всеобщих выборах над губернатором Рокфеллером, получив подавляющее большинство голосов. Бамперс прошел путь от морского пехотинца до выдающегося адвоката суда первой инстанции. Он был большой шутник, способный убедить кого угодно и в чем угодно. Кроме того, Бамперс показал себя по-настоящему прогрессивным деятелем, добившись в маленьком городке Чарлстоне, расположенном в консервативном западном Арканзасе, откуда он был родом, интеграции школ мирным путем. Это стало разительным контрастом волнениям в Литл-Роке. Два года спустя, получив значительное большинство голосов, Бамперс был снова избран на пост губернатора, а еще через два года стал одним из наших сенаторов в Конгрессе США. Он доказал, что способность лидера воодушевлять и объединять людей в борьбе за общее дело сильнее старой политики Юга, основанной на их разделении. Именно к этому я и стремился. Когда мы боролись за гражданские права или против войны, я был готов поддерживать кандидатов, почти наверняка обреченных на поражение. Однако если вы хотите добиться перемен, то рано или поздно вам надо научиться побеждать. Я поступил на юридический факультет Йельского университета, чтобы побольше узнать о политике, а кроме того, получить профессию, которая всегда будет при мне даже в том случае, если мои политические устремления не увенчаются успехом.

После выборов я снова с головой окунулся в студенческую жизнь, зубрил, готовясь к экзаменам, знакомился с другими студентами и наслаждался жизнью в своем доме, где жил вместе с тремя однокашниками. Дуг Икли, как и я, получавший в университете стипендию Родса, нашел замечательный старый дом в Милфорде, на берегу Лонг-Айленд-Саунд. Там были четыре спальни, просторная кухня и большая закрытая веранда, выходившая прямо на пляж, который идеально подходил для пикников, и, когда вода спадала, у нас появлялось достаточно места, чтобы поиграть в американский футбол. Единственный недостаток этого дома состоял в том, что он был летним и совершенно не защищал от пронизывающих зимних ветров. Однако мы были молоды и привыкли к ним. До сих пор ясно помню, как провел один холодный зимний день после выборов на веранде, где я сидел, закутавшись в одеяло, и читал «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера.

Другими моими соседями по дому на Ист-Бродвей, 889, были Дон Пог и Билл Коулмэн. Дон придерживался более левых взглядов, чем все мы, и скорее походил на рабочего. Сложением он напоминал бетонную глыбу и был силен как бык. Дон ездил на юридический факультет на мотоцикле и затевал там со всеми бесконечные политические дискуссии. К счастью для нас, он оказался отличным поваром и обычно вел себя хорошо благодаря своей столь же энергичной, однако более утонченной подружке, англичанке Сюзан Бакнелл. Билл был одним из чернокожих студентов, которых в Йельском университете становилось в то время все больше. Его отец, юрист-республиканец, придерживавшийся либеральных взглядов, — такие тогда еще были — работал секретарем у судьи Верховного суда Феликса Франкфуртера и занимал пост министра транспорта при президенте Форде. На поверхностный взгляд могло показаться, что Билл — самый спокойный в нашей группе.

После возвращения в Йельский университет после предвыборной кампании Даффи помимо ребят, с которыми мы жили в этом доме, я знал лишь несколько других студентов, включая моего друга по организации «Бойз оф нейшн» из Луизианы Фреда Каммера и Боба Райха. Будучи секретарем нашей группы стипендиатов Родса, Боб дружил со всеми и был постоянным источником информации и шутливой дезинформации о том, что замышляла наша компания.

Боб жил в доме неподалеку от студенческого городка вместе с тремя другими студентами, в числе которых была Нэнси Бекейвек, ставшая моим близким другом. Она была активным либералом, и ее антивоенные убеждения укрепились предыдущим летом, когда Нэнси работала журналисткой во Вьетнаме. Она писала прекрасные стихи, яркие письма и очень хорошо записывала лекции, которыми позволяла мне пользоваться, когда я с опозданием на два месяца снова появился на занятиях.