Моя жизнь

Остальной страшный лагерь уголовников и тех, кому не удалось выбраться на квалифицированную работу, был совершенно от нас изолирован. Условия работы на горных работах были ужасными. Помню, как мне надо было разобраться с премией для одного рудника. Я поехала в контору этого рудника. Там был молодой экономист – алкоголик, бывший заключенный. Он мне и рассказал правду об этой премии: на руднике одна часть, где были мощные пласты руды, совсем не была приспособлена для работы и была закрыта для добычи по технике безопасности. Начальник рудника послал туда рабочих, план перевыполнили. Слава богу, аварии не произошло. Все это было тайной от нас. А этот парень все выболтал. Я сказала при обсуждении, что получать премию за то, что рисковали человеческими жизнями, нельзя. Что тут было! Парня этого выгнали с работы. Меня вызвали и велели извиниться перед главным инженером горного управления. Я категорически отказалась. Все так и заглохло. Но мы с ним стали врагами. Другой раз пошла я на агломерационную фабрику, где выплавлялись полуфабрикаты, которые потом поступали для выработки никеля. Когда из трубы этой фабрики дым из‐за направления ветра попадал в комнату, мы чихали и кашляли. В самой же фабрике был ад, стоял туман от испарений с таким серным запахом, что дышать было нельзя. По технике безопасности люди должны были работать в противогазах. Но это было тяжело. Я видела, как противогазы болтались за спиной, а люди работали так. Я, зажав нос и рот платком, промчалась по цехам и больше не ходила. Тем более что это была не моя область.

Леня занимался очень много. Законодательство по труду на Севере по северным льготам было отрывочным. От случая к случаю были разные постановления, нередко противоречащие одно другому. Еще будучи заключенным, Леня написал «книгу» о северных льготах. Ее напечатали на ротаторе. Но за несколько лет многое в законодательстве изменилось. И он снова взялся за эту работу, был снова «издан». К этой теме он вернулся почти через тридцать лет и в 1972 году издал, уже в Москве, книгу: «Льготы для работников Крайнего Севера»[120]. Леня всячески старался, используя свое привилегированное положение, вытаскивать с «общих работ» своих юристов. Вытащил Шляпочникова и еще кого-то, я забыла уже кого.

Кроме своей работы в юридическом отделе Леня читал лекции по строительному и трудовому праву ответственным работникам комбината, преподавал на каких-то курсах. Работал в филиале Технологического института, который был в Норильске от Томска. Работал много и с увлечением. Но друзей таких задушевных, которые тогда приходили бы к нам домой или бы мы ходили к кому-нибудь, не было. Всякие посещения были связаны с выпивкой и служебными сплетнями. Леня этого сторонился. У меня приятельниц не было. Я только что приехала. Иногда ходили гулять в хорошую погоду. Видели несколько раз северное сияние, удивительное зрелище, наводящее мистический ужас. Иногда при каких-то определенных атмосферных явлениях все фонари в Норильске начинали сверкать по-особому, свет от лампочек тянулся столбом очень высоко вверх и вниз, так что получался белый световой столб, а Норильск освещался очень хорошо круглосуточно в полярную ночь, фонари стояли часто. Получалось удивительное зрелище – праздничное и волшебное. Я начала оттаивать душой и здороветь телом, хотя стенокардические припадки бывали, и даже на работе.