Моя жизнь

открытие, что я первым говорил в присутствии вице-короля на хиндустани, больно задели мою национальную гордость. Я весь ушел в себя. Какая трагедия

для страны, что ее язык объявлен "табу" на заседаниях, происходящих в этой

же стране, в работе, имеющей непосредственное отношение к этой стране, и что

речь, произнесенная на хиндустани случайным лицом вроде меня, может даже

вызвать поздравления! Подобные инциденты лишь свидетельствуют о том, до

какого положения мы низведены.

Единственная фраза, которую я произнес на конференции, имела для меня

большое значение: Я не мог забыть ни самой конференции, ни резолюции, которую поддержал. Будучи в Дели, я должен был сделать еще одно дело -

написать вице-королю письмо. Это было для меня не так просто. Я понимал, что

в интересах правительства и народа обязан объяснить, как и почему я принял

участие в конференции, и четко изложить, чего народ ждет от правительства.

В письме я выразил сожаление, что на конференции отсутствовали такие

лидеры, как Локаманья Тилак и братья Али, затем изложил минимальные

политические требования народа, а также требования мусульман в связи с

положением, создавшимся во время войны. Я попросил разрешения опубликовать

это письмо, и вице-король охотно дал свое согласие.

Письмо надо было отправить в Симлу, куда вице-король уехал тотчас после

конференции. Для меня письмо это имело большое значение, а отправка его по

почте затянула бы дело. Я хотел сэкономить время, и в то же время мне не

хотелось пользоваться случайной оказией. Нужен был человек с чистой душой, который доставил бы письмо в резиденцию вице-короля и лично вручил бы его.

Динабандху Эндрюс и патрон Рудра рекомендовали мне пастора Айрленда из

Кембриджской миссии. Он согласился доставить письмо при условии, что ему

разрешат прочесть его и оно покажется ему справедливым. У меня не было

возражений, поскольку письмо не носило личного характера. Он прочел, письмо

ему понравилось, и он согласился доставить его. Я предложил деньги на билет

во втором классе, но он отказался, так как привык путешествовать в общем

вагоне. Так он и сделал, хотя ехать надо было целую ночь. Его простота, прямодушие и откровенность покорили меня. И письмо, доставленное

чистосердечным человеком, принесло, как я и думал, желаемые результаты. Оно

успокоило меня и прояснило мне дальнейший путь.

Вот текст моего письма вице-королю:

"Как вам известно, после долгих размышлений я вынужден был сообщить Вашему

Превосходительству, что не смогу участвовать в работе конференции по

мотивам, изложенным в письме от 26 апреля. Однако после аудиенции, которой

вы меня удостоили, я решил принять участие в ней хотя бы из глубокого

уважения к вам. Одной и, пожалуй, основной причиной моего отказа от участия

в конференции было то, что Локаманья Тилак, м-с Безант и братья Али, которых

я считаю одними из наиболее влиятельных руководителей общественного мнения, не были приглашены на конференцию. Я по-прежнему считаю, что это было

грубейшей ошибкой, и со всем почтением к вам полагаю, что ошибку эту можно

исправить, пригласив этих лидеров для содействия правительству своими

советами на провинциальных конференциях, которые, я думаю, будут созваны.

Осмелюсь заметить, никакое правительство не может позволить себе

игнорировать таких лидеров, которые представляют широкие народные массы как

в данном случае, даже если их взгляды будут совершенно иными. Вместе с тем я

рад, что могу заявить, что в комиссиях конференции все партии имели

возможность свободно выражать свои взгляды. Что касается меня, то я

намеренно воздерживался от выступлений на заседаниях комиссии, членом

которой имею честь состоять, так же как и на самой конференции. Я считаю, что могу лучше содействовать успеху конференции одной лишь поддержкой

соответствующих резолюций, что и сделал без всяких оговорок. Надеюсь вскоре

претворить произнесенные мною слова в дело, как только правительство найдет

возможным осуществить предложения, которые при сем прилагаю в отдельном

письме.

Считаю, что в час опасности мы должны, как было решено, оказать

безоговорочную, идущую от всего сердца, поддержку империи, от которой мы

ждем, что станем ее партнерами так же, как ее заморские доминионы.

Совершенно ясно, что эта готовность вызвана надеждой осуществить нашу цель в

ближайшем будущем. Поэтому, хотя бы выполнение долга и давало автоматически

соответствующие права, народ имеет право верить, что реформы, о которых вы

говорили в своей речи, воплотят в себе основные общие принципы программы

Конгресса и Лиги. На сомневаюсь, что именно эта вера дала возможность многим

участникам конференции предложить правительству свое чистосердечное

сотрудничество.

Если бы я мог заставить своих соотечественников вернуться назад, то убедил

бы их снять все резолюции Конгресса и не нашептывать слова "самоуправление"

или "ответственное правительство", пока идет война. Я заставил бы Индию в

критический для империи момент пожертвовать для нее всеми своими сыновьями, годными к военной службе. Уверен, что благодаря такому поступку Индия стала