Моя жизнь

бы самым любимым членом империи и расовые различия отошли бы в прошлое. Но

интеллигенция Индии решила идти менее действенным путем, и нельзя сказать, что она не оказывает никакого влияния на массы. Возвратившись в Индию из

Южной Африки, я установил самый тесный контакт с индийскими крестьянами и

могу заверить вас, что желание добиться самоуправления глубоко укоренилось в

их сердцах. Я присутствовал на последней сессии Конгресса и голосовал за

резолюцию о предоставлении Британской Индии полностью ответственного

правительства на период, который будет окончательно определен парламентским

законодательным актом. Возможно, что это смелый шаг, но я уверен, что

индийский народ удовлетворится только гарантией того, что он получит

самоуправление в самый кратчайший срок. Я знаю, в Индии многие считают, что

для достижения этой цели можно пойти на любые жертвы. Индийцы достаточно

сознательны, чтобы понять, что они должны также быть готовы пожертвовать

собой ради империи, в которой они желают и надеются обрести свой

окончательный статус. Из этого следует, что мы только ускорим наше

продвижение к цели, молчаливо и просто посвятив себя делу освобождения

империи от грозящей ей опасности. Не признавать такую простейшую истину

равносильно национальному самоубийству. Мы должны понять, что, служа делу

спасения империи, тем самым обеспечиваем себе самоуправление.

Поэтому мне совершенно ясно, что мы должны дать для защиты империи всех

годных людей. Но боюсь, что не могу сказать того же в отношении финансовой

помощи. Мои откровенные беседы с крестьянами убедили меня, что Индия уже

дала в имперскую казну больше, чем могла. Делая такое заявление, я выражаю

мнение большинства своих соотечественников.

Конференция означает для меня и, я верю, для большинства определенный шаг

на пути посвящения наших жизней общему делу, но наше положение особое. В

настоящее время мы не являемся равноправными членами империи. Мы посвящаем

себя ей, основываясь на надежде на лучшее будущее. Было бы неискренностью по

отношению к вам и своей стране не сказать ясно и чистосердечно, что это за

надежда. Я не ставлю никаких условий для ее осуществления, но вам следует

понять, что утрата надежды означает разочарование.

И еще одно, о чем я не хочу умолчать. Вы обратились к нам с призывом

забыть о внутренних раздорах. Если это обращение предполагает нашу

терпимость в отношении тирании и злоупотреблений чиновников, то здесь я

бессилен. Всеми силами я буду оказывать великое противодействие

организованной тирании. Призывать нужно чиновников, чтобы они не обходились

плохо ни с кем, прислушивались к общественному мнению и уважали его, как

никогда раньше. В Чампаране своим противодействием вековой тирании я

показал, что есть пределы и британской власти. В Кхеде крестьяне, проклинавшие правительство, теперь понимают, что они, а не правительство, являются силой, когда они готовы страдать во имя справедливости. Говоря

себе, что правительство должно быть правительством для народа, население

допускает организованное и почтительное неповиновение там, ГДР имеет место

несправедливость. Поэтому моя деятельность в Чампаране и Кхеде - это мой

непосредственный, определенный и особый вклад в войну. Просить меня

прекратить деятельность в этом направлении было бы равносильно просьбе о

прекращении жизни. Если бы я мог популяризовать использование душевной силы

(а она представляет собой не что иное, как силу любви) вместо грубой силы, я

знаю, что я подарил бы вам Индию, которая могла бы оказать открытое

неповиновение всему миру. Поэтому я буду постоянно стремиться к тому, чтобы

моя жизнь стала выражением вечного закона страдания, а те, кто желает, могли

бы следовать моему примеру. Какой бы деятельностью я ни занимался, основным

побуждением для нее будет показать несравненное превосходство этого закона.

И наконец мне хотелось бы, чтобы вы попросили министров Его Величества

дать твердую гарантию в отношении мусульманских государств. Я уверен, что вы

знаете, как глубоко заинтересован в этом каждый мусульманин. И хотя я индус, я не могу относиться безразлично к их делу. Их горести должны стать нашими

горестями. Безопасность империи коренится в честном уважении прав этих

государств и преданности мусульман своим святым местам, а также в

своевременном и справедливом удовлетворении требований Индии - предоставить

ей самоуправление. Я пишу об этом потому, что люблю английский народ и хочу

пробудить в каждом индийце чувство лояльности по отношению к англичанам".

Вторым моим обязательством была вербовка рекрутов. Где, кроме Кхеды, мог я

начать это дело и кого пригласить в качестве первых рекрутов, как не своих

сотрудников? Сразу же по приезде в Надиад я устроил совещание с Валлабхаи и

другими друзьями. Некоторым из них нелегко было принять мое предложение. У

тех же, кому оно понравилось, были сомнения относительно успеха вербовки.

Между правительством и классами населения, к которым я намеревался

обратиться, не было взаимной симпатии; в памяти людей еще было свежо все, что им пришлось вынести от правительственных чиновников.