Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

То, что у нас была большая квартира в лондонском Вест–Энде, было удачей для меня, особенно когда я оставалась одна. В те дни, когда Час с Лоттой надолго уезжали вместе с Джими, я могла после клуба пригласить к себе кого–нибудь, кто мне особенно понравился, послушать пластинки, поговорить, покурить травки. Иногда всё завершалось постелью. Но всё это никак не отражалось на Джими. Он ничего не знал, для него было главное то, что я дома и терпеливо жду его возвращения. Однажды, когда у меня в гостях был Пол МакКартни, позвонил Джими и спросил, чем я занимаюсь, я сказала, что читаю книгу и собираюсь лечь спать. Я боялась, что Пол чем–нибудь себя обнаружит и раскроет наши карты.

После того как я познакомила Брайана Джонса с Джими, они стали большими друзьями и Брайан стал часто к нам заходить. Когда Джими уезжал он первым мне звонил. Иногда его эксцентричные просьбы приводили меня в замешательство.

— Кати, ты должна мне помочь, — еле слышно прошептал он в телефонную трубку однажды ночью.

— Что случилось, Брайан?

— Я познакомился с девушкой, она здесь, но она не собирается уходить, — сказал он. — Приди и помоги мне.

— Что?

— Прямо сейчас. Я оплачу такси.

В то время он жил в квартире с видом на Кингс–Роуд. Когда я вошла, там была девушка и по её виду можно было сказать, что она собирается остаться здесь жить. Брайан тут же обнял меня и стал тискать, как если бы покинувшая его любимая вернулась через много лет.

— Что ты делаешь, Брайан? — хотела я знать, отталкивая его и смеясь.

— Просто иди со мной и всё, — прошипел он.

Я позволила ему усадить меня к себе на колени и шептать всякую милую чепуху, пока в конце концов, бедная сконфуженная девушка не чиркнула что–то на листке бумаги и не ушла. Мы смотрели в окно, как она остановила полицейского на Кингс—Роуд и что–то ему говорила. Паранойя Брайана взяла своё.

— Она сообщает ему о наркотиках, — истерически захохотал он, — она рассказывает ему обо всём.

— В таком случае нам нужно прибраться.

Мы провели следующие несколько минут, обшаривая всю квартиру и смывая всё в туалет. Но полицейский так никогда и не пришёл. Я ушла когда рассвело, Брайан должно быть решил, что всё в порядке и принялся за прежнее. Полиция всё же нагрянула, но позднее, и Брайан попал на первые страницы всех газет.

От таких ситуаций мы все бывали в ужасе. В те дни хранение наркотиков было серьёзным преступлением — за крошечные количества сажали в тюрьму и кончалась карьера человека. Брайан во всём винил бедную девушку, которую подцепил в магазине, но я часто её встречала с тех пор и я уверена, что это чистейшее совпадение. Более правдоподобно, что за ним уже давно следили и взяли с новой партией.

В это время у нас ещё был один близкий друг, это Джорджи Фейм. Он делил внутренний флигель с Мич Мичеллом. Однажды поздно вечером я была у него, мы уже залезли в постель, когда раздался стук во входную дверь внизу. Джорджи запаниковал, когда выглянул из–за занавески и заметил Нико Лондондерри, с которой у него была секретная связь. Он бросился вниз по лестнице задержать её, пока я, затаив дыхание, оставалась наверху, мне казалось, что прошла вечность. Но вот, наконец, я услышала, как закрылась входная дверь и Джорджи вернулся весь бледный. В конце концов они поженились, о чём я прочла среди кричащих заголовков газет, и много позже трагически окончилась жизнь Нико прыжком с висячего моста Бристоль.

Я всегда боялась разоблачения, так как чувствовала, что Час только ждал повода, чтобы убедить Джими выгнать меня прочь и найти для него не такую независимую особу.

Как только Джими приезжал домой, моя тайная жизнь прекращалась на несколько недель, потому что этого срока было достаточно перед следующими гастролями, и начиналась для нас обоих тихая домашняя жизнь. Я была счастлива в эти короткие перерывы, за которые он успевал перезарядить свои батареи и быть готовым снова бросаться в свою общественную жизнь.

В музыкальной среде каждый начинал когда–то курить траву, теперь они стали более удачливыми, мы же страшно боялись облав. Это была какая–то сплошная паранойя. Все ею страдали, все кроме Лотты, которая никогда не притрагивалась ни к чему подобному. Джими всегда нервничал, где бы он ни был, боялся забыть в каком–нибудь из карманов, где бы с лёгкостью обнаружили это полицейские. Бывало я находила за диваном большой пакет травы, о котором он, конечно, напрочь забыл, и таких было много.

В 1967 году кислота только проникала в Лондон, больше было разговоров о ней, слышимых от таких людей, как Джими и Брайан. О том, как раздвигается пространство, о новых взглядах на смысл жизни. О том, что появляется смысл в бессодержательной психоделической музыке и как прочитать закодированные в ней послания. Я слушала их фантазии и удивлялась тому, о чём они говорят, стоя на земле или сидя в кресле. От этих разговоров у меня разболевалась голова, но однажды мне дали попробовать, что сделало меня больной и потерявшей над собой контроль.