Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Мы нашли его в углу передней, сидящим в кресле среди вороха старых газет, которые, судя по виду, он собирал все эти двадцать лет. Мёрфи поставили специально для него кресло в саду, чтобы он мог пересматривать свои газеты на свежем воздухе в течение всего лета. Мы взяли его с собой и прокатились до Росслари, кажется, он всё же был рад видеть нас, хотя, как обычно, ничем не выказал свою радость. У не было и малейшего желания вспоминать прошлое и мы не настаивали. Он с интересом выслушал, что Лил жива, что до сих пор живёт с Томом, но только потому, думаю, что это всё уже в прошлом. Через несколько лет умер Билл Мёрфи, но отец продолжал жить в их доме, мирно уживаясь с Сейди. Джон виделся с ним часто, не то что я, но я писала ему каждый раз, как вспоминала о нём.

Мы с Ником переехали в очень миленький дом в Строберри—Хилл и я стала подумывать не вернуться ли мне на работу, ведь Джеймс уже подрос. Я просмотрела объявления о приёме на работу и выбрала одно. Я купила себе строгий костюм, так называемый «костюм деловой женщины» и стала выглядеть, как женщина, строящая себе карьеру. Я открыла для себя, что ходить на работу даже интересно, и через несколько месяцев нашла себе более активную работу менеджера, совершенно не ожидая к чему она меня приведёт. Однажды получаю, как обычно, конверт, а в нём совершенно другие деньги. Наш руководитель, достаточно пожилой человек, попрощался со мной и сказал, что продал своё дело Пруденциалу, и что они решили назначить меня главным менеджером. Когда в конце 80–х многие фирмы стали закрываться, наша фирма выдержала кризис, но мне пришлось стать просто менеджером, так как мы слились с Эббей Националь.

В начале 90–х Ник, разочаровавшись в своей работе практикующего врача, решил поменять специальность. Его всегда интересовали психические и физические возможности человека и он нашёл себе работу в Департаменте Социальной Безопасности, в качестве эксперта по психическим и физическим расстройствам. Мы переехали за город и я решила на некоторое время бросить свою работу в офисе.

К этому времени мальчики подросли и мои 60–е казались мне далёкой сказкой. Как и прежде, когда я слышу в новостях, что–нибудь из тех лет, на меня накатываются воспоминания, как это было с убийством Джона Леннона. Я была на кухне, когда услышала это печальное известие по радио. Я вспомнила Джими, облеплённого поклонниками и раздающего автографы. Такое хладнокровное убийство привело меня в замешательство, это же не такая смерть, какую нашли себе Брайан, Кит и Джими. Майка Джеффери тоже не было в живых, он погиб в авиакатастрофе. Возвращаясь из Испании авиакомпанией Иберия, их самолёту подрезал крылья военный истребитель во время забастовки французских авиадиспетчеров, и все, кто был на борту, погибли.

Я всё ещё поддерживала отношения со всеми с кем была знакома в те годы и мы подолгу болтали по телефону, вспоминая те времена, но в целом, я мало думала обо всём этом, пока однажды, всё не изменилось.

Глава 11. О том, как мы убивали Джими Хендрикса

Семена событий, о которых я хочу рассказать, были посеяны ещё в 1981 году, когда кто–то позвонил мне и сказал, что хотел бы мне подарить экземпляр книги под названием 'Scuse Me While I Kiss the Sky, биографию Джими, написанную неким Дэвидом Хендерсоном, который вроде бы покинул Англию.

— Возможно, она вас заинтересует, — голос в трубке звучал приветливо.

Я отправилась в книжный магазин в Илинге, и они мне протянули экземпляр книги. Определённо, это было мне интересно. Дэвид Хендерсон был активистом левого крыла борцов за права чёрных американцев. Начала читать и поняла, что для белых начались трудные времена.

Когда автор дошёл до меня, то в сильных выражениях дал понять, что я постоянно торчала на кислоте и что, именно я, спровоцировала увлечение Джими кислотой и алкоголем. «Кислота и алкоголь, — пишет Хендерсон, — переместили Джими в другое место.» Как я понимаю, этой фразой он хотел сказать, что кислота и алкоголь убили его. Я почувствовала, как гнев стал просыпаться где–то внутри меня. Не могу сказать, что всё, о чём он пишет полное враньё. Это было бы ошибкой с моей стороны. Допустим, это так, тогда все люди по всему миру, для кого дорога память о Джими, могли бы собраться и отомстить тому человеку, если бы они были убеждены, что тот виновен в смерти Джими. И какому–нибудь психу было бы не трудно узнать, где я живу.

Там было ещё многое написано обо мне, но когда он начал рассказывать о Монике Даннеманн, девушке, с которой был Джими в ночь смерти… Я не знала её, пока не прочла её имя в газетах на следующий день после смерти Джими. До 1981 года я практически ничего не знала о ней. Фактически автор обвиняет её в смерти Джими, говоря, что она недостаточно внимательна была к нему в последние часы его жизни. Оказалось, это мы обе, белые женщины, виновны в том, что мы развратили Джими и довели его до могилы.