Моя золотая Бенгалия

Дебдаш-баул признает только две касты — мужчин и женщин, носит вокруг шеи совсем простое украшение, зарабатывает в день 4–5 рупий. У него был домик, но он его продал, теперь снимает комнату в Болпуре и платит за нее 13 рупий в месяц, ест только один раз в день, так как на двухразовое питание денег не хватает. Пел он по калькуттскому радио, учит пению трех студентов Вишвабхарати. Окончил восемь классов, но даже по-бенгальски пишет не особенно грамотно, несмотря на то что был вторым учеником в классе. Молодой человек немного читает и по-английски, но с трудом может сказать несколько слов. О географии, а значит, и о Европе у него весьма смутные представления. Все эти сведения о себе баул мне, конечно, не сообщил во время первого знакомства. Он меня посетил в Шантиникетоне уже через некоторое время после того, как я туда прибыл, попросил денег для приобретения дешевого одеяла, которым можно укрыть плечи в зимнюю прохладу, и пригласил в гости. Через некоторое время я пошел к нему с двумя американцами, с которыми вместе столовался в «гест-хаузе». Мы познакомились с женой Дебдаша, сынишкой, посетили кладбище баулов. Я впервые увидел, в какой бедности могут жить люди. Комната — глинобитная лачуга, но полупустая, так как у баулов имущества нет. Две тонкие свернутые тростниковые циновки (естественно, не на кровати, а на глиняном полу), кое-что из одежды, маленькая угольная печурка, несколько глиняных чашек и мисок, два чугунных и алюминиевых горшочка, изображение Кришны на стене, какая-то мелочь — и это все.

Сколько таких людей в Индии! А есть еще миллионы беднее! Баул хотя и мало, но все-таки каждый день что-то зарабатывает. Быть может, у него есть и немного рупий, припрятанных на черный день, когда он заболеет и не сможет петь.

— Что будет делать ваш сын? — спросил я баула.

— Будет баулом, — был ответ.

— А если у него не будет голоса? — поинтересовался я.

— Будет — заверил меня баул.

Это «будет» было сказано с большой убедительностью. Может быть, действительно все бенгальцы могут петь, если только немного этому поучиться? Или, быть может, у ребенка баула нет другого выхода, как только петь? И чем же другим он может заработать на жизнь в условиях, когда не хватает работы как в деревне, так и в городе, хотя плата за его искусство мизерная. Жизнь певца трудна — каждый день надо петь в поездах, автобусах (к тому же надо купить билет на проезд). Почти в каждой бенгальской деревне живет по меньшей мере две семьи баулов, поэтому им приходится выдерживать немалую конкуренцию, особенно во время религиозных праздников, когда собирается наибольшее количество людей. Баулы дружелюбны и готовы помочь друг другу. Они проводят свои профессиональные встречи, на которых поют всю ночь.

Кажется, за годы, прошедшие со дня смерти Тагора, изменилась и психология баулов. Хотя они еще и поют о любви к богу, как и раньше, признают только один праздник в году — день Радхи и Кришны в марте, но вряд ли стоят вне общественно-политической борьбы. Дебдаш-баул, прибыв ко мне в гостевой дом «Пурбо-полли», разговаривал со служителями о политике так же живо, как и другие.

Тагор когда-то писал: «Те, кто читал мои сочинения, знают, что во многих из них я выразил свое уважение к песням баулов. Я часто встречался и беседовал с баулами, когда находился в Шилайде. Во многих песнях я сознательно использовал характерную для баулов мелодию. История нашей страны передала нам традицию единения и синтеза с помощью глубинной истины человека, а не под давлением необходимости. В литературе баулов и их учении я вижу воплощение этой традиции — она принадлежит как индусам, так и мусульманам». Поэта восхищало и то, что баулы относительно свободны, не признают никаких социальных норм и каст. Поэтому общество всегда считало их отверженными. (Баул значит «безумец»).

Во время шантиникетонеких праздников баулы часто держались вместе с мусульманскими народными певцами, жили в палатках отдельно от других участников ярмарки. Дебдаш-баул застудил горло и не пел на заключительном концерте, когда выступали почти все лучшие баулы Бенгалии. Казалось, они были настоящими профессионалами, которые умеют петь и танцевать у микрофона не хуже наших эстрадных певцов. Их выступление было записано для передачи по радио. Может быть, кто-то из них станет в Калькутте знаменитыми преуспевающим, как это недавно произошло с Пурнодашем-баулом.

Баулы теперь поют о многом, в том числе и о шантиникетонской ярмарке. Их исполнению присущи неторопливый ритм, красивые движения под мелодию и пританцовывание. Одновременно другие баулы аккомпанируют на эктарах и барабанах. Иногда пение становится громче, исполнитель как быв экстазе обращается к богу, но через мгновение песня снова возвращается в плавное, как бы философское русло.