Моя золотая Бенгалия

Часто индийская пища, которую можно вкусить в маленьких придорожных столовых (в больших ресторанах еда приобретает интернациональный характер), непривычна для иностранных посетителей страны. Но они по достоинству могут оценить баранину или козлятину, курицу, рыбу с рисом или лепешки из муки грубого помола — чапати — и плов. Впрочем, многие продукты становятся неузнаваемыми после их кулинарной обработки, разной в каждом штате.

Чтобы читатель мог понять, насколько индийская еда отличается от меню европейца, скажу, что ни разу в магазинах я не видел в продаже колбасы, копченого мяса, творога, сметаны. В Южной Индии, где 80–90 % жителей — строгие вегетарианцы, нет сыра, редки рыбные блюда, а яйца можно купить лишь у мусульман. Молоко в свободной продаже редкость повсюду, за исключением Северо-Запада и нескольких мест в Южной Индии. Суп бывает только там, где подают европейские блюда. Различные пирожки, которые можно купить на углах улиц и обочинах шоссе, у автобусных остановок, не содержат мясной или рыбной начинки. Поэтому неудивительно, что, приезжая в Калькутту, я старался найти какой-нибудь китайский ресторанчик, где в помещении на 15–20 мест можно заказать 100–130 различных блюд индийской, китайской и европейской кухни. Пряности посетитель может добавлять по своему желанию. Мне, европейцу-гурману, эти рестораны, в которых на небольшой кухне крутится лишь один повар-китаец, имеется один обслуживающий гостей официант-индиец, а хозяин-китаец собирает деныи у выхода, были больше по нраву, чем индийские рестораны. Но и в них не было ни говядины, ни молочных продуктов.

В Индии иностранцу приходится сталкиваться со многими непривычными вещами. Но после прожитых там десяти месяцев все удивительное стало мне казаться обычным. Так, например, я не раз смотрел на представления йогов (а быть может, трюкачей, так как истинные йоги неохотно демонстрируют свои способности, особенно в целях заработка). Впервые мое внимание привлек йог на ярмарке в центре Шантиникетона. Когда я подошел поближе, то вместе с немногими любопытными (из десятков тысяч посетителей ярмарки) увидел, что тело сухопарого мужчины от головы до солнечного сплетения зарыто в землю. Ногами он время от времени шевелил — сгибал то одну, то другую, раздвигал, вытягивал. Рядом с ним была небольшая посудина, в которую проходящие бросали мелочь (не больше 5—10 пайс). Когда и как человек зарылся в землю, не видел; не дождался и того, когда он начал себя откапывать. Постояв минут двадцать, я поспешил на какую-то важную встречу. Сначала подумал, что этот человек дышал через какую-то трубку. Но потом понял, что это было не так — ведь его грудь и живот не делали дыхательных движений, только иногда слегка подергивались. Через несколько часов я возвращался тем же путем, но йога уже не было. Точно такую же картину и такое же равнодушие к ней увидел в городе Шиури. К сожалению, и тогда у меня не было времени дождаться, когда йог станет на ноги и я смогу с ним поговорить. Но ясно, что так задержать дыхание может только человек, который многие годы упорно тренировался.

Другой случай я наблюдал в Калькутте, на улице Парк-стрит. Там какой-то полуголый моложавый человек с густыми иссиня-черными волосами и большими горящими и как будто ничего не видящими глазами схватил большой факел и зажег его. Факел загорелся сразу, пламя достигало высоты сантиметров двадцать-тридцать. Что-то бормоча на непонятном мне языке (кажется, это был урду), мужчина медленно провел пылающим факелом по обнаженной руке от плеча до ладони. Движение факела сопровождал пар, вырывавшийся словно из-под кожи. Мне даже показалось, что в нос ударил запах паленого. Быстро и громко поговорив какое-то время, мужчина снова медленно провел факелом по руке. И так он повторял многократно, в течение получаса. Солнце безжалостно палило, в тени было по меньшей мере 42°. Вокруг собиралось все больше людей. Я забыл сфотографировать этого актера-одиночку — может быть, стало бы ясно, действительно ли горел факел, или мы, зрители, включая меня, были загипнотизированы. Только одно вызвало подозрение: мужчина слишком легко потушил большое пламя.

Высокая специальная физическая и духовная тренированность йогов, несомненно, свидетельствует о том, как мало мы еще умеем использовать возможности своею тела. Когда приезжаешь в Индию, становится ясно, что и во многом другом это в значительной степени отличный от нашею мир. Если оценивать жизнь индийцев с их позиций, то многое, что может вызвать недоумение с нашей точки зрения, становится приемлемым. Почему, например, человек должен избегать сидения на теплой земле, как это делают уличные торговцы, парикмахеры, сапожники, астрологи? Почему, ожидая поезд, обязательно искать скамейку, на которой можно пристроиться, если там же, на перроне, можно расстелить маленькое одеяльце и растянуться на нем, как это делают многое индийцы — и бедняки и обеспеченные.