Моё чудовище

В носу нестерпимо засвербило, и он, не удержавшись, чихнул, отчего чугунный шар не просто перекатился, а ещё и подпрыгнул, а потом приземлился с грохотом, едва не расколов голову. Дымов выругался и сразу понял, что разговаривать сейчас вслух, особенно экспрессивно, пусть и с самим собой – не слишком удачная идея. Даже думать получалось с трудом – мысли ворочались со скрежетом и скрипом, как шестерёнки в проржавевшем механизме.

Стоило добраться до ванной, уже и насчёт душа появились сомнения, но Дымов посчитал их за обычную душевную слабость. И, наверное, зря, потому что после душа в голове чуток прояснилось – как оказалось, ненадолго – но зато зазнобило. Так что поверх футболки захотелось надеть толстый зимний свитер, а потом ещё и забраться назад под одеяло. Но он понадеялся на целебную силу горячего кофе и спустился вниз.

Бэлла уже торчала за столом, хотя обычно вставала позже. Ну, или он обычно вставал раньше, судя по часам, висящим на стене.

– Доброе утро, – прошипел Дымов, ощущая, как остывший чугунный шар внутри черепа опять начинает расти и раскаляться, противореча его словам.

– Ага, – откликнулась Бэлла, привычно уминая за обе щёки, а он даже на еду смотреть не мог. – Тебе кофе?

– Угу, – выдавил он.

Она выбралась из-за стола, сходила на кухню, вернулась с чашкой, доложила:

– Сахар я добавила. И молока.

Дымов осторожно кивнул, чтобы чугунный шар опять не сорвался с места, и поинтересовался:

– А Юли, чего, нет?

– Есть, – возразила Бэлла.

Помощница по хозяйству, будто торопясь подтвердить её слова, сразу объявилась, начала:

– Игнат Алексеевич… – И вдруг замолчала, глянула пристально, озабоченно нахмурилась, а продолжила наверняка не так, как планировала: – С вами всё в порядке?

Дымов поморщился.

– А что?

– Да выглядите, честно говоря, не очень.

Она прямо всевидящее око, от которого не укроется ни единая мелочь. И как определила? Да ещё не постеснялась, высказала напрямую. «Честно говоря».

– Не заболели?

С одной стороны, слегка подбешивало, с другой – было даже приятно, что кто-то о тебе беспокоился, не потому что это входило в обязанности, а чисто по-человечески. И Дымов признался, тоже «честно говоря»:

– Голова трещит, а так вроде ничего.

– А температуру меряли? – продолжила обеспокоенно допрашивать Юля.

– Зачем? Я всё равно сегодня дома. И-и… я, пожалуй, наверх пойду.

Разговор о собственном самочувствии Дымова реально утомил. Фигня всё это. Скоро пройдёт, если некоторые донимать не будут. А тут ещё и Бэлла впялилась с пристрастием. Сейчас вдвоём навалятся.

– А завтракать? – напомнила Юля.

– Потом, – отмахнулся Дымов, медленно поднимаясь. – Я кофе с собой возьму.

– А может…

Он опять отмахнулся, даже вслушиваться не стал, отправился на второй этаж и не в собственную комнату, а в «кабинет», уселся за стол, открыл ноут, отхлебнул кофе. По большей части из принципа, потому что даже он не лез.

А молока в нём, между прочим, больше чем обычно. Вкус слишком мягкий, сглаженный, а, наверное, следовало покрепче, чтобы быстрее прийти в себя. А тут – слишком нежно. Белка перестаралась. Если и правда сама делала.

Дымов открыл почту, но даже темы писем приходилось перечитывать не по разу, чтобы сообразить, что и откуда. И опять постоянно тянуло чихнуть, но он нарочно сдерживался, из упрямства, почёсывал и прижимал тыльной стороной ладони нос, но в какой-то момент опять не сдержался – чихнул. Раз, другой. И похоже, чих оказался волшебный, потому что, когда сморгнул сами собой выступившие слёзы, Дымов увидел Бэллу.

А он даже не заметил, когда она тут материализовалась.

– Чего тебе?

– Вот, – Бэлла протянула руку. – Температуру померь.

Она сжимала в пальцах термометр и, судя по интонациям, не просто предлагала, а требовала.

Дымов глянул на градусник, потом на неё, хмыкнул и тоже потребовал:

– Лучше от головы что-нибудь принеси. Спроси у Юли, что у нас есть.

– Сначала померь, – выставила условие Бэлла, подсунув ему термометр чуть ли не под нос, но он, недовольно поморщившись, отвёл её руку.

– Не зуди. И без тебя голова раскалывается.

– Вот и померь, – упрямо заявила она.

О-фи-геть. Ещё и шантажирует, права качает. Сама живёт тут на птичьих правах и туда же – командовать.

– Всё равно никуда не пойду, пока не померишь.

Ну-ну.

– Так и будешь здесь стоять?

– Так и буду.

– Ну и стой, – мстительно выдал Дымов, поморщившись от шума в голове, и развернулся к ноутбуку.

Уверен был, что она отвалит. Ну, может, чисто для вида поторчит пару минут, но потом точно отвалит.

А вот ничего подобного – торчала и торчала, словно приклеилась к месту. И, наверное, в любом другом случае Дымов легко бы забил, не обращал внимания – он тоже упёртый – но сейчас не получалось. Раздражало до невозможности.

Хотя Бэллу он почти не видел, просто знал, что она здесь. Чуть ли не ощущал. Постоянно тянуло то передёрнуть плечом, то потереть шею, избавиться от сверлящего его взгляда. А в том, что она неотрывно на него пялилась, Дымов даже не сомневался.

Вот же заноза. Неужели не понимала, что ему и без того хреново. Но не признаваться же!

Да спрыснет она или нет?