Моё чудовище

И вообще, для чего они сюда пришли? Чтобы Дымов танцевал с левой девицей, а какой-то посторонний сладенький придурок в это же время лапал его Белку?

Нет, подождите-ка! Какое ещё «его Белку»?

Аллё, Дымов! Очнись! Куда тебя понесло?

Да никуда! Просто Бэлла реально слишком доверчивая и наивная, а этот Эмиль… ну сразу же ясно, какой скользкий тип. С этими танцами на тему страданий и неразделённой любви.

– Так! – Дымов остановился, отпустил руку Яны, поинтересовался пренебрежительно-критично: – А вдвоём-то мы когда-нибудь будем танцевать? Или это не предусмотрено?

– Ну почему же? – приторно-благосклонно откликнулся Эмиль. – Если считаете, что достаточно освоились и…

– Считаю, – оборвал его Дымов, растянул губы в улыбку, стрельнул глазами в сторону партнёрши. – Уверен, Яночка подтвердит. – И тут же наткнулся на чуть мрачноватый взгляд Бэллы.

Ха. Неужели расстроилась, что помешал ей наслаждаться горячими Эмилюшкиными объятиями? Да в принципе ему по фигу. Можно продолжать и как раньше.

Дымов уже собрался отказаться – если Бэлле больше нравится с другим – но Эмиль кивнул, как всегда патетично всплеснув руками, воскликнул:

– Хорошо. Но пока давайте попробуем без музыки. – Отодвинулся, освобождая место.

Странно, но Бэлла не двинулась за ним, даже не посмотрела в его сторону. Шагнула навстречу Дымову. Правда, когда тот обхватил её за талию, напряглась и одеревенела, а её ладошка оказалась горячей и даже немного влажной. И поначалу как-то не срослось, не вышло синхронно, в такт. Бэлла пялилась в пол, или, скорее на ноги, пытаясь подстроиться и сообразить, что делать и как. А с Эмилькой-то у неё так лихо получалось. Да и Дымов постоянно путался, хотя до этого казалось, что у него уже навеки в мозгу записалось «Шаг, подставка, шаг, подставка, бедро» и встало на автоматику.

Бэлла глянула виновато, и они почти остановились, понимая, что бесполезно – только людей смешить. Но тут включился Эмиль, воскликнул ещё более воодушевлённо:

– Всё отлично. Продолжайте. Просто не думайте, что вот сейчас надо шаг вправо, бедро вправо, потом влево. Представляйте движение целиком. Тогда оно само пойдёт. И смотрите друг другу в глаза. Ни в коем случае не под ноги. Это танец такой. Партнёры должны смотреть друг другу в глаза. Только в глаза. Не отрываясь.

Бэлла послушно вскинула голову. Ничего особенного. Они столько раз смотрели друг на друга прямо – вопросительно, ободряюще, насмешливо, дерзко, вызывающе, возмущённо, осуждающе и даже зло. И Дымов прекрасно знал, что глаза у Бэллы довольно непривычного цвета – почти жёлтого, как янтарь, и такого же неоднородного, неровного, с переливами, переходами и вкраплениями. На тёмных всё это не так заметно, а у неё светлые, тёплые. И, наверное, просто раньше они не оказывались настолько близко.

– И-и шаг, – отсчитывал Эмиль, но через какое-то время он то ли заткнулся, то ли его слова полностью заглушила внезапно зазвучавшая музыка, то ли реально их слишком захватил танец, который вдруг начал получаться – легко, без усилий, на кураже.

И больше не думалось – правда – о том, какое движение следовало дальше, да и похоже ли происходящее на ту самую идеальную бачату, которую они только что разучивали, старательно и не очень. А у Бэллы в глазах плясали отблески света – отражения ярких лампочек под потолком. Но, может, и не они вовсе. Но Дымов видел не только их, ещё и чуть приоткрытые губы, слышал сбивчивое дыхание, чувствовал жар под ладонями, который обжигал – до огня в крови, до пересохшего горла.

Ему захотелось сглотнуть, а ещё – сильнее надавить на Белкину талию, чтобы она придвинулась ближе, даже если так не полагалось по танцу. А потом, крутнув, поймать, привлечь к себе, прижать и больше не отпускать, забив на мелодию, зовущую дальше.

Да что за чёрт! Вот только «дальше» и не хватало? Что вообще происходит? Бачата сработала? Близкий взгляд глаза в глаза? Открывший то, в чём Дымов даже сам себе упрямо не желал признаваться, что прикрывал исключительно сопереживанием и заботой.

Сначала и правда дело было только в них – сопереживании и заботе, а ещё осознании долга, который не мог отдать напрямую человеку, хотя именно благодаря ему и стал таким, какой есть, каким хотел и мечтал быть. Но напрямую и не обязательно. Так даже лучше, тётя Лена одобрила бы.

А теперь – точно нет, не только. И его раздражение и пренебрежение по отношению к смазливому Эмилю – это же чистой воды ревность. Далеко не родственная ревность, а самая обычная – мужская. Из-за женщины, своей женщины или той, которую хочется считать своей.

Но давно ли Дымов Белкину бабушку заверял, что ничего подобного, что даже в мыслях ни-ни. А теперь что? По фигу все принципы, доводы разума. Да даже элементарная порядочность.

Бэлла младше на десять лет – или даже на одиннадцать – действительно, слишком доверчивая и ранимая, и никак не ожидает подобного подвоха. Ей и без того от жизни досталось. Поэтому – хватит! И танцев хватит.

Дымов остановился, решительно произнёс:

– Всё! – отпустил Бэллину ладонь, убрал руку с её талии, ещё и отступил на шаг. – Наверное, время уже вышло.