Моё прекрасное чудовище

Я промолчала. Взгляд соскользнул чуть ниже, на китель Астеша. Там замер на серебряной пуговке.

– Слышал, вы имели неудовольствие увидеть картину некой дамы.

Я напряглась, внимательно вслушиваясь в то, что говорит шаен.

– Скорее всего, вам очень любопытно узнать, кто она и отчего так похожа на вас. И любопытство сильнее, чем ваше желание нагрубить мне в ответ на своевольное отношение к вам?

У меня мысли на лице, что ли, написаны?

Опять промолчала. Вся внимание.

– Что ж, – он сложил руки на груди, – пойду на поводу вашего любопытства. Тем более что вам стоит это знать. Особенно в сложившейся ситуации. Да и мне будет неприятно, если вы начнете строить догадки, прислушиваясь к сплетням слуг, которые отнюдь не все знают о прошлом замка и моей жизни. Многие из них пришли сюда незадолго до вас.

Леди, которую вы видели на портрете, – моя бывшая возлюбленная. Шайра Салтьер. И вы действительно необычайно на нее похожи, что заставляет меня испытывать к вам довольно неоднозначные чувства. С одной стороны, вы похожи на женщину, которую я очень долгое время держал в своем сердце, с другой… – Он пристально посмотрел на меня. И вышло это как-то зловеще. – Вы знаете, как ваш отец стал героем?

Я немного помолчала и все-таки ответила:

– Моя семья относится к древнему роду Лавон. Долгое время мужчины служили короне и стояли во главе эсварской гвардии.

Говорила с горечью, стараясь не обращать внимания на злую усмешку, гулявшую на губах Астеша. Плевать, что он там думает о людях в целом и моей семье в частности. Мой отец был лучшим в мире, замечательным и прекрасным полководцем и человеком. И никто, даже этот высший шаен, не вправе принижать его достоинства и отвагу.

– Героя отец получил за уничтожение темных сил, проникших на территорию Косвардского государства. Он и его солдаты рисковали жизнями, чтобы оградить жителей от зла.

Астеш недобро хмыкнул.

– От зла! – Он откинулся на спинку и положил руки на подлокотники, сжав их так, что побелели костяшки пальцев. – Да будет вам известно, леди, что ваш отец – настоящий убийца, жестокий и циничный, не имеющий никакого понятия об отваге и чести истинного полководца.

У меня сердце зачастило. Краска бросилась в лицо.

– Не смейте! – Я вскочила.

Астеш даже не шелохнулся.

– Ваш отец был признан героем за то, что уничтожил семью шаенов, пришедших в ваши земли. Он убил всех: женщин, детей, стариков. А дом, в котором те остановились, сожгли дотла вместе с умирающими. Вот в чем подвиг вашего отца.

– Вы врете! – выкрикнула я так пронзительно громко, что даже в горле запершило.

– Нет! – холодно резанул Астеш. – И вы это прекрасно понимаете. Мне незачем врать. Ваш отец воспользовался случаем и уничтожил семью ни в чем не повинных шаенов.

Силы все-таки предали меня, и я рухнула в кресло, с отчаянием повторяя:

– Вы врете. Не знаю зачем, но ваши слова – ложь! Отец был отчаянно смелым, готовым отдать жизнь за государство. Он был человеком чести и никогда не принес бы смерть детям и… – голос предательски сел, и последнее я прошептала: – Старикам.

– Он был генералом, солдатом, – убийственным тоном продолжал Астеш. – А их работа – убивать. Как бы вы ни хотели думать иначе. У вашего отца это отлично получалось. Но полководцы бывают разные. Одни – принципиально честные с собой и с совестью, другие… такие, как ваш отец.

– Нет, нет… – Руки задрожали, пришлось сцепить пальцы на коленях. – Они уничтожили зло. Они… – Ком встал в горле, не позволяя говорить дальше. – Он был совсем не таким! Вы его не знали!

Астеш холодно смотрел на меня.

– Он солдат. Его работа – воевать. Тогда он воевал против тех, кто был не в силах хоть как-то ответить. Но даже такое положение не остановило генерала Лавона. Его «героическая» гвардия убила всех, кто бы в доме. Ей даже не сопротивлялись – сил не было. Это не героизм, а просто убийство. Жестокое и циничное, не имеющее оправдания.

– Кого они убили? – обреченно спросила я.

– Они уничтожили семью Салтьер.

Вот тут подо мной покачнулось кресло, намекая о моем желании как минимум рухнуть в обморок.

– Вашу… леди с портрета? – мой собственный голос казался чужим. Будто не я говорю, а какая-то древняя старуха.

– Шайра, – немилостиво подсказал Астеш. – Ее звали Шайра.

Я вскинула на него взгляд.

– Вот почему вы ненавидите меня?

Он приподнял бровь, и губы снова разрезала холодящая душу усмешка, злая и тоскливая одновременно.

– Я же говорю, что у меня к вам очень неоднозначные чувства. Вы слишком похожи на Шайру Салтьер.

В голове скользнула неприятная догадка.

– Поэтому вы не называете меня по имени?

Он едва слышно вздохнул.

– Боюсь, что не сдержусь и назову вас Шайрой. Это было бы болезненно для меня – назвать вас именем той, кого убил ваш отец.

Я бессильно откинулась на спинку кресла. Едва слышно прошептала:

– Чего вы хотите от меня? Поквитаться с дочерью убийцы вашей возлюбленной? Опозорить его род? Унизить? Заставить мучиться за вашу боль? У вас это почти получилось.

Взгляд Астеша стал задумчив.

– Изначально именно этого я и хотел. Но…

Я уже ничего хорошего не ожидала.

Он продолжал: