Читаем Моё собачье дело полностью

Готовы мы, естественно, не были, но нашего мальчика это не сильно волновало. Вдохнув побольше воздуха, он пискливо задудел. Играть он, к сожалению, не умел вообще. И даже лихое махание пальцами по отверстиям не могло скрыть этого досадного недостатка. Не подумайте, Никуся в принципе был довольно музыкальным, и когда он барабанил по клавишам пианино, хотелось скакать и резвиться в щенячьем восторге. Но стоило ему взять в руки дудку, как инструмент начинал извиваться в душевных муках под его пальцами. Видно, Никуся полностью рассчитывал на нашу громогласную поддержку.

Но рассчитывал он зря. Это я могла бы сказать ему и заранее, если б знала, что и в каком месте нам предстоит. Дома он провел еще парочку репетиций, на которых мы отменно выли, ни капли не стесненные страхами и стыдливостью. Один раз у нас вышел и вовсе шедевр современной музыки, когда сеструха начала отрывисто тявкать под мое мелодичное завывание. Глаза Никуси загорелись после этого шикарного перформанса, и он явно уже видел наше трио на главных сценах всего мира.

Здесь же ситуация была кардинально иной. Когда у тебя, как у сеструхи, с секунды на секунду случится сердечный приступ, видите ли, не до песней и плясок. Со мной дела обстояли ненамного лучше. Во-первых, я была полностью поглощена откровением, только что настигнувшим меня, а во-вторых, меня сильно напрягали лапы боксера, остановившиеся перед нами среди толпы ног. Хозяин устрашающих лап выдвинул вперед свою квадратную челюсть и таращился на нас тупыми акульими глазенками. На асфальт капали внушительные капли слюней. А Никуся все тянул один свою жалкую песнь, бросая нам страшные взгляды. Мне было безумно стыдно, но что-то мне ни в какую не вылось.

В шляпу полетело еще несколько монет и каких-то мятых фантиков.

— Огромное спасибо! — пропыхтел красный как спелый помидор Никуся, практически не отрываясь от дудки.

Боксер недобро зарычал, в упор смотря на бедную сеструху, пытающуюся втиснуться под мусорку. Я нервно сглотнула и судорожно стала высматривать наличие прочного поводка. К черному ошейнику, шириной с ремень безопасности в папиной машине, была прикреплена настоящая цепь, но щупленькая хозяйка этого монстра слишком вяло держала ее в худенькой ручке и к тому же задумчиво слушала Никусины старания.

— Вы на питомник какой-нибудь собираете, молодой человек? — умиленно спросила она, когда Никуся прекратил дудеть, чтобы отдышаться, и тут боксер не выдержал.

С самыми страшными звуками на свете, лязгая зубищами и брызжа слюной, он ринулся на нас с окончательно обезумевшей сеструхой. Хозяйка обеими руками схватилась за цепь и с силой отклонилась в противоположную сторону, чтобы создать некий противовес своей одичавший зверюге.

Хлопающая челюстями морда повисла над нами в совсем незначительном расстоянии, и я зажмурилась, прощаясь с сеструхой и жизнью. Вдруг, помимо нервных криков возмущающихся прохожих, раздался Никусин визг, и что-то твердое хрястнуло по черепу взревевшего боксера. Мне показалось, что я определенно должна упасть в обморок (а что вы удивляетесь? Думаете, это исключительно людская привилегия и у собак такого не бывает? Очень даже бывает!), в котором сеструха, судя по загадочной тишине на заднем плане, уже давно валялась.

— Ты что творишь, засранец?! — загалдела некогда доброжелательная хозяйка растерявшегося боксера.

— Девушка, держите свою собаку подальше от ребенка! — донеслось из толпы, и в ответ далеко не молоденькая женщина оскалилась и стала похожа на свою псину.

На нас с сеструхой всем было, конечно, наплевать с высокой башни. Я немного оправилась от шока и обиделась. Боксер задумчиво опустился на свой непропорционально маленький зад и скосил глаза. Рядом валялись две половинки разломанной дудки.

— Простите, — пролепетал Никуся в прострации, обращаясь то ли к боксеру, то ли к его хозяйке, то ли к нам с сеструхой, то ли к дудке. Затем он побледнел, сполз на затоптанный коврик, погрузил лицо в дрожащие ладони и заплакал.

У меня разорвалось сердце. Прямо разорвалось. Я на ватных лапах подползла к моему маленькому хозяину и ткнула его носом в локоть. За ним молча трясся черный, воняющий ком, в который превратилась сеструха. Значит, она все-таки была в сознании, облегченно отметила я. Махнув на нас рукой, дама с боксером отправились восвояси, и мы остались одни, предоставленные жестокости взрослой жизни. Немногочисленные деньги и фантики валялись на асфальте, а потоптанная шляпа каталась несколько поодаль в пыли.

— Это все, — мрачно пробубнил Никуся, высыпав зазвеневшую кучку из шляпы на стол.

— Ну… — начала мама, но замешкалась и растерянно покопалась в деньгах. — Нет, ну ты молодец, Никусечка…

— Никакой я не Никусечка и уж точно не молодец, — огрызнулся Никуся, и глаза его наполнились слезами обиды. — Я никогда больше… — Он всхлипнул и искривил губы.

Мама бросилась утешать сына, от чего тот, конечно, мигом расплакался.

— Наверняка вы собрали бы больше, если постояли бы там подольше, — постарался сгладить волны нагрянувшей бури папа.

Перейти на страницу:

Все книги серии Настройся на лучшее

Похожие книги