Моё сводное наваждение

Пожалуйста, Лю, попробуй себя отстоять! Не поддавайся чужим указаниям. Твоя мать больше не имеет права приказывать тебе, как жить, помнишь? Ты должна сопротивляться, любимая, должна!

До дома я доезжаю в короткие сроки, видимо, по чистой случайности не нарвавшись на гаишников. Меня встречает тишина холла, которая пугает сильнее непонятных СМС. Неужели я не успел? Бегу на второй этаж, врываюсь в комнату фенека...

И вновь тишина...

На первый взгляд комната без изменений: кровать заправлена, чистота и уют, но затем мне бросаются в глаза распахнутые створки шкафа. Зияющего пустотой... Она бьет в самое сердце ледяным шипом, проносится холодной волной по позвоночнику, вонзается острыми иглами в сознание. Не может быть... Нет.

— Лю?.. Люба? — задаю я бессмысленный вопрос в пустоту и, не желая мириться с действительностью, иду проверять ванную комнату. — Ты здесь?

Ванная тоже пуста. Причем девственно пуста. Словно моя девочка никогда и не пользовалась ею.

Не верю. Она не могла уехать. Не могла...

Вновь набираю ее номер — абонент все так же недоступен.

Черт! Пинаю кресло, на котором мы частенько сидели вместе и читали книгу под свет торшера. Черт! Неужели ее серьезно забрали у меня? Как? Как такое возможно? Как такое вообще могло произойти? Кто это допустил?!

Мама.

Бегу в ее комнату, но не нахожу ее там. Спускаюсь вниз. Гостиная, библиотека, бильярдная — открываю подряд все попадающиеся двери. Но нахожу ее на кухне. Она, как ни в чем не бывало, дает указания по поводу ужина:

— ...а на десерт мороженое. У нас же есть мороженое? О, Мироша, — замечает она меня. — Как ты быстро справился. Как дела у дедушки?

— Где Люба? — рычу я.

— О, дорогой... — строит она печальную мину. — Наша дорогая Любочка решила уехать с мамой за границу.

— Добровольно?

— А как же еще? — удивляется она вполне правдиво. Только я знаю свою мать.

— Что ты сделала? — ору я, выходя из себя. — Как давно ее забрали?!

— Мирон, тише. Ты пугаешь персонал.

Но тут меня перекрикивает другой голос:

— Мирон?! Галина?! Где Люба?

В кухню врывается обеспокоенный Андрей, смотрит то на меня, то на мать, в глазах — обескураженность и неверие.

— Галя, что произошло? Здесь была Эвелина? Она забрала Любу?

— Никто ее не забирал, — фыркает мама. — Она с большим удовольствием побежала собирать свои вещи, как только ей предложили покинуть этот дом.

— Ты врешь! — вновь ору я.

— Перестать кричать, Мирон, — досадливо кривится мама. — Это некрасиво.

— Все в гостиную. Сейчас же, — бросает Андрей и первым выходит из кухни.

Мама не рискует ослушаться и идет вслед за ним, в лице полное спокойствие, в глазах непоколебимость и торжество. Догадываюсь, что она будет стоять на своем до последнего. Что же произошло? И можно ли это исправить?

— Она звонила тебе? — спрашиваю я у Андрея, как только вхожу в гостиную.

— Нет. Написала сообщение. О том, что улетает с матерью.

— И мне.

— Где ты был? Мне казалось, вы с Любой с некоторых пор неразлучны.

— Мама заставила съездить к деду, — перевожу я на нее злой взгляд. — Помочь починить крышу, которую он починил сам еще на прошлой неделе.

— Неужели? — наигранно удивляется мама. — Странно, что он не сказал мне об этом.

— Не сомневаюсь, что сказал, но тебе же нужно было как-то сплавить меня из дома, верно?

— Мирон, я не понимаю все эти твои намеки.

— Галя, — глухо произносит Андрей, — расскажи о том, что сегодня произошло.

— Я не понимаю вашей паники, — вздыхает она, усаживаясь в одно из кресел. — Девочка уже взрослая, решила уехать с матерью. О чем переживать?

— Почему ты мне не сообщила о том, что здесь была Эвелина?

— Мать приехала поздравить своего ребенка с днем рождения. Что в этом необычного?

— Она приказала Любе ехать с ней? Вынудила ее?

— Говорю же: они мило побеседовали, а затем Любочка побежала собирать свои вещи, предупредив меня о том, что сама сообщит о своем решении тебе, Андрей. Я все время тебе твердила, дорогой мой, что Люба — не та, кого из себя строит. Она искала выгоду. Полагаю, за границей у нее больше шансов устроить себе хорошую жизнь, чем здесь, на родине.

— Хватит наговаривать на нее! — вновь срываюсь я. — Она не такая, как ты ее вбила себе в голову! Говори правду! Что здесь произошло? Куда делась Люба?

— Прекрати на меня кричать! — сквозь зубы шипит она. — Что она тебе пообещала? Любовь до гроба? Что ж, мой мальчик, тебя обманули! Ты не нужен ей. Она легко променяла тебя на другую жизнь при первой же возможности! Смирись с этим.

— Мирон, — останавливает меня Андрей от очередного гневного высказывания. — Подожди. Нужно позвонить Эвелине, раз она напрямую в этом замешана.

Я со злостью сжимаю кулаки. Мы теряем время. Вдруг уже поздно? Вдруг фенек уже совсем далеко от меня?

— Куда они поехали, ты знаешь? — спрашиваю у матери, пока Андрей звонит Эвелине.

— В аэропорт, — равнодушно пожимает она плечами. — Должно быть, они сейчас уже в воздухе.

— Абонент недоступен, — глухо говорит Андрей, с силой сжимая в руке телефон. — У обоих.

— Позвони милейшей Ирине Владимировне, — предлагает мама. — Она подтвердит мои слова, потому что тоже присутствовала здесь.