Моисей

После того, как Моисей объявил, что теперь народу придется долгие годы странствовать по пустыне, пока не вырастет новое поколение мужчин, не помнящих рабства, огромный еврейский стан снова тронулся в путь. Теперь они двигались в самую глубь Синайской пустыни, не приближаясь ни к Египту, из которого они вышли, ни к Ханаану, куда обещал привести их Моисей. Это был путь без цели, дорога в никуда по однообразному ландшафту, с днями, похожими один на другой и весьма однообразным рационом – ведь даже если не верить, что единственной пищей евреев в пустыне был дарованный Господом ман, все равно понятно, что их пища в те дни вряд ли могла отличаться разнообразием. К тому же, согласно мидрашу, ман так хорошо усваивался организмом, что человек практически переставал испытывать нужду в естественных оправлениях, и этот факт многим казался ненормальным, заставлял усомниться, что ман является здоровой и полезной для человека пищей.

При этом, быстро позабыв, что они сами являются виновниками того, что завоевание земли для их оседлого расселения откладывается, евреи сначала глухо, а затем все громче и громче начали выражать свое возмущение Моисеем. Они говорили о том, что Моисей единолично принимает все решения, однако пока он не исполнил ни одного своего обещания; о том, что, как и почти полтора года назад, после своего выхода из Египта, они снова обречены скитаться по пустыне, а Моисей и его Бог, похоже, и сами не знают, куда их ведут…

Таким образом, возмущение Моисеем вскоре породило и сомнение в Боге, в истинности той религии, которую принес Моисей с ее множеством моральных, ритуальных и прочих, порой совершенно необъяснимых с точки зрения логики запретов. Следствием этого бунта против Бога, говорится в Книге Второзакония, стал грандиозный пожар, вспыхнувший на окраине стана. Никто даже не успел понять, откуда взялся этот огонь, так что его сверхъестественный характер не вызывал сомнения – и то, что огонь погас сразу, как только Моисей обратился к Богу, лишь еще раз подтвердило, что речь идет о наказании Свыше:

«И стал народ как бы роптать на Бога, и услышал это Бог, и возгорелся гнев его, и загорелся у них огонь Бога, и пожрал край стана. И возопил народ к Моше, и помолился Моше Богу, и погас огонь. И назвали место это Тавъэра («Пожар»), потому что там загорелся у них огонь Бога» (Числа, 11:1).

В Библии эти народные волнения описываются перед походом разведчиков в Ханаан, но, как уже не раз указывалось на страницах этой книги, Пятикнижие не придерживается хронологической последовательности при изложении событий. Поэтому автор этой книги присоединился к мнению тех комментаторов Священного писания, которые считают, что бунт в Тавъэра, массовое отравление мясом перепелов и спор между Моисеем с одной стороны и Мирьям и Аароном с другой, происходили не до, а после возвращения разведчиков – так как в этом случае они выглядят куда более психологически обоснованными.

Кроме того, если чудо с перепелами и в самом деле имеет естественное объяснение, то оно могло происходить только осенью, во время очередного сезонного перелета птиц. Если учесть, что разведчики отправились выполнять свою миссию в июне, а вернулись в еврейский стан в августе, то логично предположить, что перепела появились в Синайской пустыне в сентябре-октябре, то есть после возвращения разведчиков.

Очень скоро выяснилось, что ропот народа в Тавъера был только началом – на следующей стоянке он впыхнул снова снова, причем с еще большей силой. На сей раз зачинщиками возмущения были все те же египтяне, вышедшие с евреями: они с тоской вспоминали свою сытную и свободную жизнь в Египте и проклинали тот день, когда уверовали в Моисея и его Бога и пошли за ним неизвестно куда. Однако очень скоро к египтянам примкнули и многие евреи, вспоминавшие, как много было в Египте разнообразных фруктов, овощей и зелени, как вкусны они были, как один вид их радовал глаз – совсем не то, что этот белый, похожий на стеклянные шарики ман. «А рыба?! – восклицали другие. – Помните, какой вкусной была свежая рыба из Нила?! Доведется ли нам попробовать ее когда-нибудь еще раз?!»

Эти воспоминания, из которых оказались начисто стерты те страдания и унижения рабства, но зато расцвечивались необычайно яркими красками все те немногие блага, которыми обладали евреи в Египте, невольно накладывались и на возмущение наложенными Моисеем запретами. Причем, согласно устным источникам, особенно возмущали евреев введенные Моисеем запреты на интимные отношения с ближайшими родственниками, которые были разрешены у египтян, и эти египетские обычаи были восприняты значительной частью евреев. Однако предлогом для бунта стало именно однообразие рациона и уже один раз прозвучавшее требование народа накормить его мясом[94]: