Моисей

Тот страх, который лишь слегка ощущался десятью из двенадцати разведчиков, когда они выходили из Кадеш-Барнеа, безусловно, многократно усилился, когда они увидели переполненные людьми города, окруженные мощными крепостными стенами. И многочисленность населения, и его физические данные, и сам технический уровень цивилизации, достигнутый ханаанейскими народами – все это приводило их в уныние и навевало пораженческие настроения. Сам уничижительный взгляд на самих себя по-сравнению с ханаанеями («мы были в их глазах как кузнечики») – это вполне объяснимый психологически образ, рожденный людьми, парализованными страхом, в глазах которых даже незначительное преимущество противника многократно увеличивается.

Таким образом, вне всякого сомнения, когда разведчики решили «чуть» гиперболизировать свои и без того гиперболизированные преставления о Ханаане, они были движимы самыми благородными устремлениями – они видели себя едва ли не спасителями нации.

И потому-то они и являются с отчетом не к Моисею и Аарону, зная, что те могут совершенно иначе истолковать результаты их похода, а обращаются через их головы непосредственно к народу. При этом разведчики тщательно продумывают свою речь: они отнюдь не говорят о том, что речь идет о бесплодной и никуда не годной земле. «Нет, – говорят они, – земля эта, возможно, для кое-кого и хороша, но не для нас. А если бы даже она была бы и хороша для нас, завоевать ее невозможно».

Аргументы Иисуса Навина и Калева, если вчитаться в текст, отнюдь не сводятся к тому, что у евреев достаточно сил, чтобы одержать победу над народами Ханаана. Они лишь пытаются напомнить, что и победа, и поражения – в руках Бога. Именно то, что Бог лишил народы этой земли за их развращенность Своего покровительства и обещал евреям отдать эту землю и является гарантией победы последних – вот смысл речей Иисуса и Калева, и именно в эти их доводы не желает поверить толпа.

Но вот в тот самый момент, когда толпа уже готова забить насмерть Иисуса и Калева, происходящее вмешивается сам Бог, возмущенный именно неверием народа – и это после стольких чудес, которые Он совершил у Него на глазах!

Дальше на наших глазах разворачивается диалог между Моисеем и Богом, очень напоминаюший тот, который произошел между ними после греха золотого тельца: Всевышний снова угрожает уничтожить всех евреев, кроме Моисея, а от него произвести новый еврейский народ, а Моисей умоляет его этого не делать:

«И сказал Бог, обращаясь к Моше: «До каких пор будет гневить Меня этот народа и до каких пор не поверят они в Меня – при всех знамениях, которые Я совершил среди него? Поражу его мором и уничтожу Его, и произведу от тебя народ достойнее и многочисленнее его». И сказал Моше Богу: «Но услышат египтяне, из среды которых Ты вывел мощью Своей народ этот, и скажут жителям той страны, которые слышали, что Ты, Бог, в среде народа этого, что лицом к лицу являлся Ты, Бог, и облако Твое стоит над ними, и в столпе облачном идешь Ты перед ними днем и в столпе огненном ночью, – что умертвил Ты народ этот, как одного человека. И скажут народы, которые слышали о славе Твоей так: из-за того, что у Бога нет сил привести народ этот в страну, которую Он обещал им, погубил Он их в пустыне. Пусть же теперь возвеличится мощь Господа, как Ты говорил, сказав: Бог долготерпелив и безмерна любовь его, прощает он грех и непокорность…» (Числ., 14:11-18).

Вот как комментирует эти слова раввин Й. Герц:

«Моисей остается настоящим руководителем, который даже в момент бунта направленного против него, не думает о собственном спасении и мести бунтовщикам. Он с самоотверженной любовью защищает народ, когда ситуация кажется совершенно безнадежной, находит аргумент, который оказывается действенным и успокаивает гнев Всевышнего, хотя суровый приговор и остается в силе. Смысл аргумента Моисея таков: «Какой бы народ ни пришел бы служить Всевышнему после уничтожения первого избранного народа, он не будет предан творцу всем сердцем: его постоянно будут терзать сомнения, не поступит ли и с ними Бог Израиля так, как поступил Он с теми, кто был до него. Эти сомнения не позволят вступить ему в Святую землю, завоевание которой требует полной веры, – и окажется, что правы были египтяне, предрекавшие беглецам неизбежную гибель в пустыне»[92].

И Бог прощает.