Моисей

Буйный вихрь этой ярмарки увлек многих евреев. Они и в самом деле охотно пользовались услугами моавитянок и профессиональных проституток из Мадиама; вступали в деловые и личные контакты с моавитянами; охотно отзывались на приглашение прийти в гости и т. д. Не исключено, что в результате сексуальных контактов с моавитянками многие еврейские мужчины заражались каким-то неизвестным им до этого венерическим заболеванием. Не умея, в отличие от моавитян, вовремя заметить его симптомы, не зная методов его лечения, заразившиеся мужчины умирали…

Словом, это была обычная встреча двух родственных и живущих по соседству народов, которых затем было немало в человеческой истории. Скажем больше: именно такие контакты между соседними древними племенами, возникновение между ними родственных, экономических, культурных и других связей в итоге и закладывали основу для возникновения большинства современных наций. Однако Моисей, безусловно, смотрел на все происходившее совершенно иначе.

Он прекрасно понимал, насколько еще шатки в сознании народа заложенные им представления о Боге как Творце и Владыке Вселенной, Единственном, кто направляет человеческую историю, устанавливает абсолютные законы, по которым должно жить человеческое общество и т. д. Контакт с моавитянами, знакомство евреев с их разнузданными культами, могли привести к крушению дела всей его жизни, которая (и он, видимо, это чувствовал) подходила к концу. Именно осознав всю опасность исходящей от моавитян угрозы, Моисей впервые за многие годы повелел объявить общий сбор в стане.

Выступив на этом сборе с пламенной речью против тех, кто блудодействует с моавитянками и мидьянитянками, а также поклонялся идолам Моава, обвинив их в предательстве Бога. Моисей объяснил – и, видимо, небезосновательно – начавшийся в стане мор именно этим грехом. В заключение своей речи пророк потребовал, чтобы каждое колено выявило в свой среде таких грешников и предало бы их смертной казни через повешенье или побитие камнями.

Однако этот призыв Моисея к массовой расправе с развратниками и отступниками не встретил особой поддержки в народе. Особенно бурно свое недовольство призывами Моисея выражали люди колена Симона, шатры которых располагались в Шитиме и которое особенно близко сошлось с иноплеменниками. Они заявили, что не видят в любви к женщинам из другого народа никакого греха, а потому не только не казнят тех, кто спал с женщинами Моава и Мадиама, но и, если другие колена потребуют их выдачи для казни, будут защищать своих братьев с оружием в руках.

Чтобы продемонстрировать, что он и его люди не собираются подчиняться указу Моисея и не видят ничего плохого в контактах с моавитянами и мидьянитянами даже в родстве с ними вождь колена Симона Зимри привел в стан дочь Валака Хазву и объявил ее своей женой.

– Моисей утверждает, что нам запрещены браки с женщинами из других народов. Но разве он сам не женат на мидьянитянке, разве его жена не является сына мидьянского жреца Иофора?! Моя невеста Хазва – дочь царя Валака, по рождению такого же мадианитянин, как и Иофор. Так в чем разница между моей невестой и женой Моисея?! Какое он вообще имеет указывать, с кем нам спать?! – вопросил Зимри прежде, чем ввести Хазву в брачный шатер, и эти его слова были встречены громкими возгласами одобрения.

Моисею, говорят комментаторы, конечно, было что возразить на это обвинение Зимри. Его Сепфора не была язычницей, кроме того, она выразила желание стать частью еврейского народа, да и вступил он с ней в брак еще до Синайского откровения, когда подобные браки не были запрещены евреям Богом. Однако он понимал, что в глазах толпы довод Зимри обладает убийственной правотой и народ вряд ли захочет слушать его оправдания. А потому он лишь низко склонил голову и молчал. И его молчание невольно повергло старейшин в панику, ибо они тоже понимали всю опасность происходящего, а в такие минуты нет ничего опаснее, чем растерянность и бездействие лидера.

И тут Финеес (в евреском прочтении – Пинхас), внук Аарона, неожиданно, на глазах у толпы, схватил копье и даже не вошел, а ворвался внутрь брачного шатра Зимри. Увидев, что тот совокупляется с Хазвой, лежа на ней сверху, Финеес вонзил копье в анус Зимри с такой силой, что, пройдя через его тело, оно вонзилось в чрево Козби и вошло глубоко во внутренности мадианитянки. Зимри и Хазва еще корчились в последней агонии, когда Финеес выволок их нанизанными на его копье из шатра на всеобщее обозрение.

Жестокость этого убийства потрясла евреев.