Моисей: сквозь время

Никто и не думает бороться с этой системой. Все понимают очевидную пользу. Рождение детей не может быть бесконтрольным процессом слепого размножения. Моисей – это продолжение высокообразованной, научной жизни, которая преследуют важную миссию – долететь до Осириса и оплодотворить безжизненную планету. И потому в замкнутой системе корабля нужны только самые жизнеспособные особи, с высоким уровнем интеллекта и здоровые физически. Никто не желает подтирать слюни за больным синдромом Дауна, возиться с эпилептиком и всюду таскать за собой безногого, безрукого, слепого или глухого. Они не будут приносить очевидной пользы, зато на них потребуется расходовать еду и воду! И ещё больше никто не хочет брать на себя ответственность за умерщвление "невыгодных" человечеству особей. Стадия планирования, которой занимается отдел Эрцхайма, решила все эти проблемы. Кроме одной. Что же все таки делать тем, кто безумно влюблен, но по решению закона не может прожить жизнь рядом с объектом своих сердечных чувств?

От этих мыслей Лем впал в уныние, и трепетное, обдающее жаром тело Эллы приносило ему лишь боль и разочарование. К чему эти бесплотные надежды и слепые попытки, если человек лично ничего не решает, а за всем стоит его невидимая для глаз генетика?

Вот если бы они оказались тем самым поколением, которому суждено, наконец, коснуться твердой поверхности планеты, то Элла стала бы для него той единственной, ради которой Лем охотился, наверное, построил дом и собрал бы все звезды с небосвода, чтобы осветить путь, по которому они рука об руку пройдут до конца их жизней.

Сладкие, сладкие фантазии.

Инспектор разогнал их и вернулся к мыслям о не пойманном расхитителе архива. Отступать Лем не привык, но и совершение бессмысленных действия тоже не приносит ни какой пользы. "А что если, – рассуждал Инспектор, – преступник знает, что я за ним охочусь, поджидаю в засаде?.. А как он мог узнать?.. Слухи… Сержант мог кому–то проболтаться. Скорость звука предельно высока в условиях замкнутого социума. Значит, нужно громко объявить, что дело это закрыто. А самому тайком пробираться в засаду".

– Подлить ещё морса? – Элла возникла перед глазами Инспектора, сияя белоснежной улыбкой. В руках она держала запотевший кувшин.

– Благодарю, – Лем подставил бокал, и густой алый сок быстро его наполнил.

– Инспектор, вы придете на празднование дня Осажа?

– Загляну. Все же круглая дата.

– Две с половиной тысячи месяцев. Это большой срок. Люди будут праздновать тот факт, что совсем скоро мы выберемся отсюда.

– Это прекрасные надежды. Но мы с вами не застанем посадки на Осирис. Это привилегия следующего поколения.

– Фантазировать не запрещено. И надеяться. Кто знает, может мои ноги успеют коснуться твердой поверхности планеты.

Элла отошла приготовить заказ для компании подростков, шумно обсуждавших теорию квантовых струн, после чего поспешно вернулась к инспектору.

– Инспектор, а это правда, что Тамара беременна? – Элла перегнулась через стойку бара, наклонившись и шепча Эльдару прямо в ухо.

Её горячее дыхание обожгло ему щёку, и горсть мурашек пронеслась от шеи по спине вниз живота.

– Слухи очень быстро разлетаются. Но это правда. – Быстро пролепетал Лем, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– От Райена? – Любопытные, игривые карие глаза горели жаром, обжигая Инспектору щеки, губы, сердце. – И его теперь будут судить?

Лем слегка качнул головой в ответ, прижавшись губами к холодному бокалу.

– Что ж, его помощь мне больше не понадобиться!

– Вы бросаете спорт?

Элла загадочно улыбнулась, оставив вопрос без ответа.

– Инспектор, – Элла наклонилась ещё ближе к уху Лема, – а это правда, что из аптекарского склада был украден шоколад?

Лем озадаченно посмотрел на девушку. Закрытая информация разлетается по кораблю мгновенно. Любознательные уши словно поджидают за углом, а услышав хотя бы малую крупицу, тут же спешат поделиться ею с другими. И, однако, привлекательность тайны, которая так будоражит жителей Моисея, можно использовать.

Инспектор отпил холодного морса, с удовольствием затягивая паузу.

– Однако, от вас ничего не утаишь! – И наклонившись ближе к девушке, ощущая тепло её щек и тонкий аромат цветочного мыла, Лем прошептал: – Тамара это сделала. Но так до сих пор и не призналась, куда спрятала.

– Зачем же ей столько? – Шептала Элла.

– Это предстоит выяснить судье. – Лем откинулся на спинку. – Моя работа по этому делу окончена, и данный вопрос более меня не интересует. Строго говоря, у меня в данную минуту вообще нет никаких открытых дел. Это удручает.

Инспектор терпеливо ожидал реакции, непринужденно потягивая морс и любуясь симметрией азиатского личика.

Элла отступила назад, задумчиво озираясь по сторонам. Она замерла в нерешительности, обдумывая нечто очень важное, что тревожило её. Наконец, девушка решилась. Наклонившись к самому уху Инспектора, Элла спросила:

– А как же архив?

– А что с ним?

– Вы уже поймали того, кто его вскрыл?