Мокрый мир

– Быть хорошим матросом – не фокус, – сказал он. – В мире так много хороших матросов, канониров и плотников. И так мало хороших правителей.

Знай Алтон, что подобной крамолой Нэй делился лишь с Элфи Настом, к тому же давным-давно, он прислушался бы к негромким словам колдуна.

* * *

От грохота заложило уши. Храм выкашлял облако пыли, словно исторг из своих недр само зло. Колыхнулся ил на арке, и в святилище полился свет. Нэй, отмахиваясь от пыли, пронесся между обглоданных колонн и застыл, удивленный.

Лита сидела на алтаре, чумазая, но до щемящей нежности прекрасная. Замшевая шапочка съехала к виску и оттопырила ушко. Бахрома свисла на лоб, Лита сдула ее и спросила, сияя:

– И как?

Нэй осмотрелся. Из-под завалов, бывших минуту назад кровлей храма, торчала сломанная суставчатая лапа. Стропило, падая, размозжило краба-паука, превратило в лепешку. Солнце озаряло святилище, испепеляло тьму.

Потрясающе! Разве можно односложным заклятием обрушить камень? Пожалуй, и трех нитей было бы маловато, а подмастерья не владели тремя магическими приемами сразу.

– Ничего сложного, – сказала Лита, прочитав замешательство на лице учителя. – Поняв, что выход заблокирован, я стала искать помощь. Вокруг не было ни зверей, ни птиц, и я вспомнила, что ты говорил про очаг.

– Очаг силы! – воскликнул Нэй. – Ты взяла энергию у местных духов?

Лита улыбнулась, бахвалясь. Только что на глазах могучего колдуна хрупкая девчонка угрохала краба-паука крышей!

– Не совсем, – сказала Лита. – Я выискивала следы божества, которому поклонялась здесь Колодезная Пег. Но Потоп вымел из храма даже намек на его эманацию. И когда эта гадость почти достала меня… когда ты смотрел с безопасного расстояния, как я гибну…

Вийон вынырнул из обломков и запрыгнул на колени к Лите. Она принялась тискать его, и предательский дух подставил мягкий животик девичьим пальцам.

– Так вот, меня осенило. Ты не говорил о таком, но я почувствовала, что это мой шанс. Кавел-Уштье, как и любой остров, кишит микроорганизмами. Они хранят коллективную память о буре тридцатилетней давности. И эта память сильна. Я взяла ее – это было как проглотить стихию. Я направила ментальные волны в потолок.

Скажи ей, что мы всегда были рядом, – попросил Вийон.

Нэй промолчал. Он смотрел сквозь дыру в кровле на вернувшихся чаек.

– Не похвалишь меня? – прищурилась Лита.

– Противник был хлипким. Но ты все равно справилась неплохо.

Лита хохотнула – будто отрыгнула – и спросила, принимая серьезный вид:

– А что такое «нимфолепсия»?

– Это болезнь, меняющая плоть и кости. Говорят, те, кто услышал пение нимф, превращаются… в разное.

– Например, в гигантских крабов?

– Ты считаешь…

– Колодезная Пег мне сказала. Эта тварь была человеком. Шпионом. Его послал… погоди, я вспомню… Роа?

Нэй заморгал:

– Руа? Генрих Руа?

Занятно: вчера на приеме во дворце Нэй думал о старом герцоге Полиса, герцоге, с которым так жестоко расправился Маринк.

– Нет, не Генрих… Балтазар.

Веки Нэя захлопали чаще:

– Колодезная Пег, мертвая отшельница, говорила про Балтазара Руа?

– Ага. И кто он?

– Брат герцога Руа, казненного тридцать четыре года назад. Балтазара Руа изгнали из Сухого Города, запретив появляться в территориальных водах Союзных Островов. Милорд полагает, он кормит раков за чертой Реки.

Лита ухмыльнулась:

– А там, в Оазисе, тот еще гадюшник, я права?

Нэй решил не комментировать дерзкое высказывание.

– Значит, по словам старой ведьмы…

– Она не любит, когда так говорят…

– …Балтазар Руа послал в Полис шпиона?

– Да, но по дороге шпион столкнулся с нимфами и… остался жить на Кавел-Уштье, питаясь рыбной требухой.

Нэй погрузился в раздумья. Наблюдал, как Лита играет с лаской. Почесывая мягкую шерстку, девушка передразнивала наставника:

– Ты справилась неплохо. Не то чтобы идеально, но неплохо по моим жабьим меркам…

– Лита, – кашлянул Нэй, – до того как краб вылез, ты рассказывала про мать. Про то, что каждый может быть, кем захочет. К чему ты вела?

– О. – Лита опустила Вийона на пол. – Я просто вспомнила, что ты говорил про того паренька… младшего сына Маринка.

– Про Алтона.

В голове зазвучал голос герцога: «Алтон не должен попасть на этот турнир. Отвечаете головой!»

– Раз он хочет быть матросом – это его право.

– Боюсь, – улыбнулся Нэй, – такие вопросы решать милорду.

– Дети не являются собственностью отцов. – Щеки Литы вспыхнули гневным румянцем. – Не важно, что ты родился во дворце, что десяток нянек мыли твою задницу. Если мечтаешь о жизни обычного речника…

– Какое тебе дело до маркиза? – перебил Нэй.

– Маринк велел тебе вернуть сына. Я представила, что мой отец нанял бы жабу вроде тебя вернуть меня в Кольцо.

– За кой шиш? Ну ты сравнила! Дворец и свою хибару.

– Мы оба, – твердо сказала Лита, – ошиблись местом рождения. Но мы можем менять судьбу. Становиться матросами или подмастерьями главной жабы Полиса. Служить Маринку или своей совести.