Мокрый не боится дождя

— Хотите, мы покажем вам египетские фотки? — загорелась хозяйка.

— Даночка, а ты уверена, что делать это следует немедленно? — Павел Петрович повёл подбородком в сторону сервированного для чаепития стола.

— Успеется! — Залихватски махнула рукой Софья Михайловна. — Да здравствует африканское солнце!

Они принялись ностальгировать, любуясь индиговым морем, финиковыми пальмами и отелями цвета верблюжьего молока.

Так мало-помалу и добрались до лазуревой воды бассейнов «Парадиза».

— Человека может выдать одно ненароком оброненное слово, — заявил Садовой, продолжая начатую лингвистическую тему.

— Что там слово! — подхватила Дания Рафаэлевна. — Даже звук! Вы, наверное, помните девушку-аниматора? — Она стрельнула глазами в сторону сильной половины. Профессор никак не прореагировал. Белозерцев же поспешил с репликой:

— А что с ней было не так?

— Дело в том, что в английском есть звук «h». Русские произносят его чрезмерно энергично и тем огрубляют.

— А как надо? — внесла и свою лепту в беседу Софья Михайловна.

— На выдохе. «Hello!» Вот так примерно.

Дания Рафаэлевна выдохнула и…победно оглядела присутствующих. Посечённые морщинами отцовские щёки порозовели от гордости за дочь. А та продолжила:

— А вот выходцы с Украины владеют этим звуком лучше, потому что нечто похожее есть в их речи. Так вот эта самая Рита, когда вела утреннюю гимнастику, фразу «Hands up! Hands down!» («Руки вверх! Руки вниз!») произносила не так, как говорила бы русская.

— Ты согласен? — обратился к профессору хозяин.

— В этом есть резон. Язык — это голограмма.

— Что сие значит?

— В каждом высказывании содержится наше прошлое — языковое. Так говорил мой институтский преподаватель.

Белозерцеву показалось: гость поспешил увести опасную тему в другое русло. А потому тоже подхватил:

— Я встречал русских, которые, даже укоренившись в Европе, в патетические моменты выражались на «математическом языке». Или возьмём, к примеру слова-паразиты. Все эти «короче», «типа», «в натуре» или…

— Мабуть! — встряла Дания Рафаэлевна, после чего одарила присутствующих улыбкой: — Помните поляка из бассейна? Он к месту и не к месту талдычил своё «мабуть».

— Любопытно, — заметил подполковник. — Но не пора ли побаловаться чайком?

И все как по сигналу поднялись.

МОСКВА, УЛИЦА БОЛЬШАЯ АКАДЕМИЧЕСКАЯ, СЦЕНАРНЫЕ КУРСЫ

Всевидящее око цензуры. Советские кинематографисты чувствовали его всегда. Даже экранизируя сказки. Но находясь в идеологических путах, они творили. Почему сейчас, когда снимать можно всё, шедевров — по пальцам пересчитать?

Этот феномен лишал Кузовкина покоя. Он мечтал… Нет, не снимать, а продюсировать настоящий российский фильм. Увы, пока его уделом оставалось российское «мыло», и хотя оно позвляло ему жить безбедно, душа Олега Валерьевича томилась. А в последние дни к этому прибавились и дополнительные переживания. Они касались особы, вернее, её текста.

Он вновь и вновь пересматривал посерийное содержание Милочкиного сценария. Замысел не плох. Главное-не потребуется существенных финансовых затрат. Лететь в Египет не обязательно. Отель «Парадиз» можно организовать в России — в тех же павильонах «Мосфильма». Стоит выяснить размер аренды.

Что же касается персонажей… Они прописаны убедительно. Сразу видно — списаны с натуры. Автору повезло с фактурой. И лишь в одном очевидный провал. Убийца — картонный. Коллеги правы на все сто.

Сценаристу предоставили дополнительный шанс. Назначить нового злодея. Она остановилась на аниматоре-арабе. Но мотивы какие-то тухлые. Опять мимо?

Олег Валерьевич волей-неволей и сам включился в поиск душегуба. Он просмотрел материалы в прессе по египетскому делу. Информация оказалась скудна. Видимо, основывалась на официальных источниках. Не исключено, что материалы следствия засекретили, ибо они могли нанести урон туристической отрасли, то есть государственным интересам.

Отсюда следовал вывод: отказаться от документальности и уповать на художественный вымысел. Жажду зрительского возмездия следует удовлетворять. А чтобы это произошло, зритель должен поверить: убийца — настоящий.

ШУИСТ, УЛИЦА СВЕТЛОПОЛЯНСКАЯ, ДОМ БЕЛОЗЕРЦЕВЫХ

Павел Петрович отворил окно. Студёная струя обдала лицо. Глубокий вдох. Задержка дыхания на 4 секунды. Затем выдох — толчками, энергично изгоняя застоявшееся содержимое лёгких и бронхов.

Упражнение возымело должный эффект. Можно было присесть за рабочий стол, но подполковник продолжал шагать по мансарде: семь шагов до двери и восемь до окна.

Да, он может праздновать победу. Пусть она и невелика. Главное, кусочек рассудка отвоёван у господина Альцгеймера. Реванш налицо. В противном случае он не вспомнил бы события пятилетней давности, которую подсознание задвинуло на периферию памяти. Уж больно неприятно было извлекать их на свет Божий, раня профессиональное самолюбие. Потому как он оказался не прав. Несмотря на возраст и погоны. А тот мальчишка верно рассчитал. Он с непроницаемым лицом спустился в холл, куда просочилась группа возбуждённых радикалов. Они требовали Посла.