Мокрый не боится дождя

Его герои — «дуболомы» со знаками «плюс» и «минус» попеременно, пикировались друг с другом, а в свободное время мутили с красотками. Их речь отличал криминальный сленг. Но на взгляд Кузовкина, редактура её не была обременительна, поскольку отличалась локоничностью. В отличие от монологов, выходивших из-под пера Марины Лялиной и изобиловавших муторно-сиропными длиннотами и непременно-истошным: «Я не могу без тебя!»

Мэтр пожурил за дуболомов, похвалил за краткость, и призвав и дальше не пилить опилки, перешёл к самому возрастному слушателю курсов — уроженцу грузинского Поти, члену коллегии адвокатов.

— Мераб Зурабович! Ваш последний текст превзошёл предыдущие по изощрённости способов умертвления, но, старина, (такое обращение было у педагога верхом симпатии), вы так и не избавились от штампа. Но скажите на милость, почему все уголовные элементы от Калининграда до Камчатки, когда их повязывают, истошно вопят: «Ненавижу!»

Вопрос был риторический.

Автор сделал «pokerface».

Лицо и руки Мераба Цанавы, покрытое многочисленными беловатыми червячками-шрамами, напоминало изуверскую графику — следствие его работы в газете. Тогда, в 90-ые годы, он счёл, что работа в правительственном издании безопаснее, чем служба в силовом ведомстве. Может, так оно и было, если бы Цанава не занялся чреватой осложнениями тематикой-злоупотреблениями в российском футболе.

Он подготовил серию разоблачительных статей о председателе фонда социальной защиты спортсменов, мастере спорта международного класса, заслуженном тренере греко-римской борьбы и по совместительству мафиози. За что и поплатился. Среди бела дня при многих свидетелях его исполосовали опасной бритвой.

Истекающего кровью газетчика доставили в больницу, где наложиди множество швов. В нулевые Цанава (председателя фонда к тому времени уложил нанятый снайпер), вновь переквалифицировался. На этот раз в адвоката. А достигнув пенсионного возраста, стал писать сценарии. Его специализацией стала русская мафия. И не только спортивная.

Мераб Зурабович владелфактическим материалом, но был не в ладах сформатированием сценарных текстов. Работать над ними наставнику приходилось с наибольшими энергозатратами.

— Почему врачи-реаниматолги из русского города Пыркино непременно оживляют пациента электрическими разрядами? — продолжал анализ наставник. — Я вам отвечу. Дёргающееся в конвульсиях тело выглядит на экране эффектно. Ну уж если содрали этот художественный приём у американцев, то хотя бы замените «Мы его теряем!» на русское выражение. — Кузовкин не стал уточнять — какое именно, а продолжил: — И не упускайте из виду особенности речи своих героев.

— Я не очень понимаю, — встряла Марина Лялина с интонацией дотошной ученицы.

— Объясняю! — Пухло-округлый подбородок маминого любимчика обратился к подопечной, которая ничуть не нуждалась в подобном разжёвывании, а лишь делала удобную словесную подачу: — Вчера смотрел по тэвэ очередной сериал. Слух мой постоянно коробили реплики героев. «Я засажу его в тюрьму!» — говорит девушка-следователь. Ну скажите на милость, — в этом месте на лице Кузовкина отразилось неподдельное страдание: — Видано ли где-нибудь на российских просторах, чтобы реальный сотрудник правоохранительных органов, недавно закончивший юрфак, позволял себе подобные выражения? Если, конечно, он не конченный придурок… Вот вы, Мераб Зурабович, что бы вы сказали на месте этой фифы в погонах?

— Будем собирать доказательную базу! — отрапортовал Цанава, не отрываясь от пометок в блокноте.

— В-о-о-т! — страдальческое выражение сменилось удовлетворённостью профессионала, на глазах которого восторжествовала художественная правда.

Однако пора было и закругляться. Чутким педагогическим ухом Кузовкин уловил настроение аудитории.

— Многомудрые криминологические изыскания никому не интересны. Завиральные и разудалые тексты тоже ушли в прошлое, — подвёл он итог.

Вторая часть занятия отводилась под письменный мозговой штурм. Он призван был оживить креативные способности присутствующих. Выбор пал на детективы. Всем участникам предлагалось выбрать ответ из нескольких предлагаемых.

— Итак, главная ищейка нашего сериала. Женщина, мужчина, бабушка?

Милочка, отдавая дань памяти мисс Марпл, остановилась на старушке. Кого выбрали остальные, она не успела подглядеть.

— Как (он) она снимает стрессы? Ест шоколад в немеряном количестве? Хлещет себя крапивой, сорванной на личном дачном участке? Мастурбирует в душе?

Милочка, недолго думая, остановилась на шоколаде. Игорь Нехамес — на душе. О, циник!

— Какое животное больше подходит для криминального сериала?

Она отдала предпочтение кошке.

Пребывание в творческой среде оказало действие. Девушка забыла про свои страхи.

Глава 4 Хобби

ГОРОД ШУИСТ, УЛИЦА СВЕТЛОПОЛЯНСКАЯ, ДОМ БЕЛОЗЕРЦЕВЫХ

В то время, когда три тела из отеля «Парадиз» стали звеном пищевой цепочки природы, а души устремились по своим индивидуальным траекториям, жизнь на Земле шла своим чередом. Ничего не поменялось и у Белозерцевых.