Читаем Молчаливый полет полностью

Молчаливый полет

Был полон зал. — Профессорский совет,Цветник девиц, дородные мужчины,В глазах — азартный блеск и смысла нетСкрывать от общества его причины:Доцент-докладчик выбрал как предметПриоритет по части матерщиныВ аспекте вечных западных интригИ в пользу русских очевидный сдвиг.«Мы помним время, — он сказал со вздохом, —Когда нас грабил всякий, кто хотел.Немало чужепаспортным пройдохамДосталось наших выдумок в удел.Насчет идей нас обирали чохом.Восток нищал, а Запад богател.Мы на алтарь открытий жизни клали,А нехристи патенты выбирали.О да, не всё у нас изобрели:Претендовать не станем мы, пожалуй,На мантии, что носят короли,На брюки галифэ и фрэнч лежалый.Бифштекс и шницель, даже беф-були,Хоть жарили и наших их кружала,Признать мы можем детищем чужим,Но матерщины мы не отдадим.В ней выразились гений наш народныйИ юмора народного черты,С ней труд милей, с ней четче марш походный,Погонщикам с ней легче гнать гурты;Заслышав оборот ее свободный,Уверенней вращаются болты;Подспорье русские найдут везде в ней,Она одна у города с деревней.Чей клекот повелительный в груди,Когда уста еще молчат, нам слышен?Чье вечное “иди”, “иди”, “иди”,От рынков до отшельничьих пустышен,Волнует кровь застрявшим позади?Кто заставляет краше спелых вишенЛаниты дев и строки расцветать?В чем, как не в ней, всей жизни рукоять?Своим глагольным сверх-императивомПриказывать нас учит этот клич,Он поощреньем служит нерадивым,Над ними свищет, как прилежный бич,И сдабривает сочным лейтмотивомЗаокеанский суховатый спич,Когда звучит он на известном стрите,А мы аккомпанируем — “идите…”На стройки наши возводя поклепИ утверждая, что чужда им важность,Расхваливают выскочки взахлебКоробок Бродвейских многоэтажность,Но матерный российский небоскреб —Его ведь породила не продажность,И он как столп душевной чистотыУ нас растет растак и растуды.И, тем не менее, нашлись такие,Любители чужое пригребать,В своем экспроприаторстве глухиеК оттенкам существительного “мать”,Которым на него, пароль России,С высокой колокольни наплевать,Которые, с него снимая пенки,Его пустили по своей расценке.Продажных перьев неумолчный скрипВедет к тому, что первый матерительНе кто иной, как якобы Эдип,Что не случайно он кровосмеситель(В гекзаметрах, мол, мата прототип),А в “Синей Птице” даже Титиль-МитильУ Метерлинка пачкают заборТем, что в раю напел им божий хор.И, значит, мол, — обрядом матюганьяНе русским якобы обязан мир!Спасемте же, друзья, от поруганьяНаш клич исконный! Западных пронырОтвадимте! Повадка хулиганьяИх подмывает опоганить пирОтечественной шутки, хватки, смётки,Но им не рыскать в нашем околотке!Бывает так, что местный Зигмунд Фрейд(Не одного такого знаю хвата),Психологический затеяв рейд,Доказывать начнет витиевато,Что лейтмотив наш — не мотив, не лейт,А рудимент времен матриархатаИ что, дудя в подобную свирель,Мы вспоминаем нашу колыбель.Бывает так, что горе-лексиколог,Став расточать трудов своих дары,Объявит, что циновка, то есть полог,И грозный термин шахматной игрыОдним путем, хотя он явно долог,Пришли на наши гумна и дворыИ обернувшись формой мата смачной,Свой смысл укрыв под маскою трехзначной.Патриотизма в этом ни на грош,Вреднейшие тенденции тут скрыты,Для вас финал не может быть хорош,Не вылезть вам на площадные литыИз предназначенных для вас галош,Низкопоклонники-космополиты,И если выражаться мы могли б,На вас морской обрушился б загиб!Излишне добавлять, что для печатиНе предназначен скромный наш доклад.Быть может, кто другой прямей и сжатейРасположил бы данных фактов ряд,Но с чистым сердцем — не рыдая мя, мати,В цинизме зрящее! — доказать я рад,Хотя в своей мы скромности и скрытны,Что мы и сквернословьи самобытны!»Предупреждает автор данных строк,Что сей доклад им лично изобретен,Дабы достойный преподать урокПоборникам естественных отметин,Родной культуры светлый потолокСтремящимся поднять над смрадом сплетенИ, воспевая даже дичь и глушь,Пороть готовым всяческую чушь.

Перейти на страницу: