Молчание доктора Жава

– Ваше имя, сударь? – прокашлявшись, спрашивает трактирщик.

– Что в имени тебе моем, – растерянно отвечает гость, но после, обернувшись, видит Жюля и перо в его руке, и раскрытую книгу перед ним.

– Ну, положим, – говорит гость и чему-то улыбается. – Вольдемар.

Трактирщик скребет пером по бумаге.

– А скажите мне, дружище… – Вольдемар стоит теперь возле старины Жюля, опершись локтем о конторку. – Не завалялось, часом, у вас задней ноги дикого вепря, запеченной на вертеле, под соусом из зимних яблок?

Перо замирает в руке трактирщика. Внезапно он вспоминает, как купил на днях кабанчика у охотников-печенегов, забредших с дальнего стойбища на берега реки…

Вольдемар вырезает зеленоватым мельхиоровым ножичком длинный кус мяса из бронзового и черного кабаньего бедра. Воздев на двузубую, опять же, зеленоватую мельхиоровую вилку сочащийся горячим жиром мясной ломоть и обильно смазав горчицей из горшочка Вольдемар отправляет его в рот целиком. Он ест торопливо, жадно и неряшливо, как человек чрезвычайно голодный. Старина Жюль с незажжённой трубкой в руках тихонько сидит на уголке стола и неназойливо поглядывает на гостя. Кроме них в полутемной зале нет ни души. В изрядном камине горит трескучий огонь. Медные абрисы столовой утвари развешаны по стенам. Почерневшие дубовые балки под потолком пропадают в тенях. Вольдемар вытирает накрахмаленной салфеткой жир с подбородка и, прикрыв глаза, откидывается на спинку стула.

Пауза.

– Валяй, – снисходит, наконец, Вольдемар.

– Я всё спросить хотел… Там, на излучине силикатный завод стоит. А вы мимо на лодке шли. Не иначе, приметили?

Вольдемар сыто рыгает.

– Ну, шел, – соглашается он. – Ну, приметил.

– Там, говорят, работают монахи-скопцы принявшие обет молчания?

– Брешут. На силикатной фабрике имени Святого Мефодия работают девственницы-весталки, – авторитетно заявляет Вольдемар. – Когда я проплывал мимо, на причале, как раз пороли одну. Кажется, негритянку.

– Не уж-то, правда?

– Да не, это уже я брешу, – усмехается Вольдемар.

– Ну, да… – бормочет себе под нос старина Жюль. Он несколько сбит с толку. – Я, вот, что спросить хотел. Каждый божий день я стою на мостках, курю свою трубку, смотрю на эти огни, и спрашиваю себя, что же они там делают, эти монахи, то есть весталки на силикатном заводе? Может быть, вы, сударь, приоткроете для меня завесу тайны?

– Старина Жюль, дружище, но это и ежу понятно, – доходчиво объясняет Вольдемар. – На силикатном заводе делают силикаты. Он поэтому так и называется.