Молчание ягнят

Огромная бабочка вызывала одновременно и восхищение и страх. Большие чёрно-коричневые крылья, похожие на накинутую на плечи мантию, широкая мохнатая спинка, а на ней — грозная метка, способная вселить ужас в любого, кто случайно наткнётся на неё, ковыряясь в своём саду: куполообразный человеческий череп, немного похожий на иссушенное лицо, смотрящее на мир пустыми провалами тёмных глазниц.

— Acherontia stux, — сообщил Пилчер. — По названию двух рек в преисподней. По-моему, я где-то читал, что ваш маньяк бросает тела жертв в реки, да?

— Да, — кивнула Кларис. — Наверное, она довольно редкая.

— В этой части света — да.

— А откуда она? — спросила Кларис, наклонившись к решётчатой крышке клетки. От её дыхания пушок на спине бабочки слегка зашевелился. Насекомое пронзительно пискнуло и свирепо хлопнуло крыльями, заставив девушку отпрянуть.

— Из Малайзии. Есть ещё и европейский тип, называется atropos, но та, которую нашли во рту у Клауса, из Малайзии.

— Значит, кто-то вырастил её искусственно.

— Наверняка, — кивнул Пилчер. — Но вначале привезли из Малайзии в виде яйца или, что более вероятно, кокона. До сих пор не известно ни одного случая, чтобы она откладывала яйца в неволе. Они спариваются, но яиц всё равно нет. Самое трудное — это найти в джунглях гусеницу. А уж потом вырастить несложно.

— Вы сказали, они кусаются.

— У неё очень твёрдый и острый хоботок, который она всаживает тебе в палец при малейшей опасности. Необычное оружие, к тому же не разрушается даже у заспиртованных экземпляров. Оно-то и помогло нам так быстро опознать её.

— А эта у вас откуда?

— Получили по договору обмена с правительством Малайзии. Не знаю, на что её выменяли. Было так смешно, мы стояли здесь и ждали…

— Не в курсе, какие виды таможенных деклараций заполнялись при получении? Сохранились какие-нибудь документы? Разрешено ли их вывозить из Малайзии? У кого всё это можно узнать?

— Я понимаю, вы спешите. Вот здесь я выписал всё, что у нас есть. Пойдёмте, я провожу вас к выходу.

Они молча прошли через весь этаж. Войдя в ярко освещённую кабину лифта, Кларис заметила, что Пилчер выглядит не менее устало, чем она сама.

— Наверное, не спали несколько ночей, — посочувствовала Кларис. — Но зато сделали всё, как надо. Знаете, я хотела извиниться, в прошлый раз я вела себя немного резко, но просто…

— Надеюсь, его всё же поймают. И вы закончите с этим делом. Я тут выписал названия кое-каких химикатов, которые он должен был покупать, чтобы сохранить насекомое… Мисс Старлинг, мне бы очень хотелось узнать всё поближе.

— Может быть, я позвоню, когда смогу.

— Обязательно позвоните, обязательно, я буду очень ждать.

Двери лифта закрылись. Пилчер и Кларис поехали вниз. Этаж, посвящённый человеку, погрузился в темноту.

Свет красных фонарей в отделе экспозиции насекомых отражался в десятках тысяч огромных круглых глаз. Тихо гудел увлажнитель воздуха. В тёмной клетке под матерчатым чехлом бабочка «Мёртвая голова» медленно сползла с ветки паслёна. Сложив на спине чёрно-коричневую мантию крыльев, она подползла к кормушке с медовыми сотами, обхватила их передними лапками и вонзила в воск острый, как игла, хоботок. Насекомое замерло, высасывая из сот сладкий мёд, а вокруг снова возобновилось жужжание и писк и вместе с ними — крошечные сражения и крошечные убийства.

Глава 41

Кэтрин Бейкер Мартин сидит всё в той же ненавистной темноте. Темнота режет глаза, и в короткие минуты забытья ей снится, что темнота проникает внутрь, заползает в нос и уши и сковывает сердце. Она закрывает ладонью нос и рот, ложится ухом на матрац и просовывает другую руку между ног, оставляя сырой темноте только одно незащищённое ухо. Внезапно до неё доносится звук, заставляющий тут же проснуться и съёжиться от страха. Знакомый звук швейной машинки. Разная скорость. Медленно, быстро, снова медленно.

В подвале включён свет — где-то высоко над головой виден тусклый жёлтый круг. Значит, люк открыт.

Несколько раз лает пудель, с ним разговаривает всё тот же странный приглушённый голос.

Он шьёт. Здесь, глубоко под землёй, это занятие кажется ей просто абсурдом. Шитьё всегда связано со светом. В голове тут же возникает образ из детства: залитая солнцем комната, где стоит швейная машинка… за ней — трудолюбивая пчёлка — экономка… её котёнок играет с развевающейся шторой…

Воспоминания из прошлого сметает всё тот же странный голос, нервно говорящий с пуделем:

— Красотка, перестань. Вот уколешься иголкой, будешь знать. Что мы тогда будем делать? Я уже почти закончил. Да-да, моя радость, конечно, ты обязательно получишь что-нибудь вкусненькое.