Молчание костей

– Помнишь, как мы разбудили их в Скряге? Помнишь пение, которое вскоре перешло в крик? Мы не ошиблись, это действительно был крик. Пистоли пробуждались от долгого-предолгого сна и вспоминали две вещи. Одна была их истинной целью, а другая заключалась в том, что их вынудили свернуть на другой путь. Все пистоли связаны: несмотря на то что я сказала ранее, их лучше рассматривать как окна в сердце одной машины, а не как миллионы отдельных машин. Они осознали, какой вред причинили другие представители их вида и что теперь их самих ждет та же судьба. Ангелы плакали от печали, раскаяния и великого праведного гнева. Но из этого вышло кое-что хорошее. – Адрана остановила вращение пистоля и подняла его торжественно, как талисман. – Эти пистоли – те, что в наших кошельках, сумках, трюмах и хранилищах, – все еще имеют шанс что-то исправить. С тех пор как произошла Корректировка, они чувствуют желание довести дело до конца. Предоставленные сами себе, они будут падать со всех миров и орбит Собрания к Старому Солнцу, погружаться в его корону, плыть сквозь слои кипящей плазмы в самое ядро. Температура и давление им нипочем. Пистоли неразрушимы именно потому, что созданы для работы в таких условиях. Неудивительно, что наши жалкие попытки оставить на них заметный след ничего не давали.

– Раз уж у тебя есть ответы на все вопросы… – проговорила Фура. – Почему Корректировка их изменила?

– То, что мы интерпретировали как деноминацию, вообще с ней не связано. Узоры на пистолях, доступные нашему зрению, – лишь внешние индикаторы какого-либо состояния механизма, все равно что положение стрелки манометра. Корректировка означала, что машина перешла в другой режим работы и показания датчиков изменились соответствующим образом.

– И разрушили всю нашу экономику, – сказала Фура.

– Пусть лучше катастрофа случится сейчас, зато пистоли найдут себе лучшее применение. Альтернатива – миллионы лет медленного загнивания и постепенное прекращение жизни из-за угасания Старого Солнца. Даже в Солнечных Краях миры начали бы замерзать. – Адрана постучала пистолем по столу. – Но мы должны сделать выбор. Еще ничто не решено окончательно. Пистоли могут вернуться в экономику, все начнется заново, некоторые люди станут богаче, а некоторые беднее, как будто никаких реальных изменений не произошло. Квелл… Точнее, мы с Квеллом склонны к более решительному шагу. Пистоли надо освободить. Они перестанут быть валютой. Они утратят даже символическую связь с деньгами. Они сделаются в буквальном смысле бесценными. То есть лишенными стоимости и имеющими цену, которую нельзя измерить. Граждане отдадут свои пистоли, и мы сделаем то же самое – все мы. А взамен… будут выпущены векселя. Бумажные деньги. Но не по курсу один к одному.

– Это было бы недостаточно радикально, – сказал Квелл со слабой улыбкой.

– И ты согласен?

Он кивнул Фуре:

– Ей пришлось убеждать меня в том, что ее вариант верный. Но теперь я это вижу – в переносном смысле вижу, разумеется. Мы должны порвать со старым. Полумеры не годятся – нас просто втянут в былую рутину. Сейчас наилучший момент, чтобы встать на путь радикальных перемен. Мы буквально стронули мир с места. Теперь надо подать пример, который подвигнет всех остальных. И мы начинаем с пистолей! Мы сообщим о наших действиях всему Собранию, и пусть люди сделают то же самое. Сомневаюсь, что они с этим поспешат, но даже если вначале будет лишь струйка желающих, этого достаточно.

– Вы оба чокнутые, – сказала Фура, и повисло молчание. Через мгновение она заявила: – Но я поздравляю вас. Я не в восторге от вашей затеи, но вижу в ней справедливость… И мне кажется, ей бы такое пришлось по душе. Возможно, все, чем мы когда-либо занимались, – это заканчивали работу, которую начала она.

– Она? – прошептал кто-то.

– Та, о ком лучше не упоминать, – тихо сказала Адрана.

Там же, на вокзале на Шестисотой улице, обустроили спальни, и сестры поселились вместе впервые с тех пор, как их корабли разошлись. Обе были измотаны, и хотя каждая чувствовала, что должна сделать что-то большее, чтобы помочь Квеллу закрепить свою победу, ни у одной не хватило силы духа. Эддралдер навестил их незадолго до того, как они отправились отдыхать, проявил одинаковую заботу о каждой и в завершение визита сделал Фуре инъекцию мефрозина. Она заявила, что вполне способна сама вводить дозы, и если возникнут затруднения из-за отсутствия руки, то обратится к кому-нибудь за помощью.