Молчание костей

– Я не могла произнести имя Адраны или корабля – нас ведь кто угодно может услышать. Калл – имя, которым пользовался Лагганвор, когда работал под прикрытием, и он обязательно поймет. – Фура отрегулировала настройки трещальника, выбирая канал ближнего действия. – Проз? Возвращайся сейчас же. Я обратилась к «Веселой кобыле» через трещальник.

Сквозь помехи донесся ответ:

– Детка, а ты уверена, что тебя услышали?

Фура покраснела, вспомнив резкие слова, которые она сказала Прозор перед тем, как та ушла в шлюзовую камеру. В ответе Прозор не было даже намека на обиду или мстительность, и эта непринужденная готовность простить заставила Фуру пожалеть о собственной вспыльчивости.

– Скорее всего, услышали, но я не могу знать наверняка. Мощность передатчика была самой низкой, и они не настолько глупы, чтобы подтвердить получение.

– Тогда, если ты не против, я еще несколько минут посигналю.

– Хорошо, – согласилась Фура, понимая, что спорить бесполезно. – Но потом возвращайся. Проз, я хочу сказать…

– Я занята, девочка. Скажешь потом.

Фура вернула переговорное устройство на стену.

Меррикс коснулась руки отца, словно желая заверить, что любит его так же сильно, как и до прибытия в рубку.

– Это был правильный поступок, – сказала она, а затем с поразительным самообладанием оглядела взволнованную маленькую компанию. – Наша судьба только что изменилась, но я ничего не чувствую. Как будто трещальник вообще не включался.

– Но он включался, – возразила Фура. – Боюсь, последствия не заставят себя ждать.

Сама она чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо. Зуд в глазах утих, искры и завитки светлячка под кожей потускнели – полки золотых солдат отошли за линию обороны, чтобы спланировать новое наступление. Фура понимала: это временное прекращение огня. Она и светлячок заключили вынужденное перемирие, и никто не получил явного преимущества. Ей разрешили отправить сообщение Адране, но ценой уступки было уничтожение мефрозина.

Затрещал динамик.

– Это Сурт, – раздался невыразительный гнусавый голос, как будто космоплавательница говорила через трубу огромного органа. – Дульные вспышки за кормой, много. Я решила, вам всем будет интересно узнать.

Глава 19

Было холодно, и холод норовил по-родственному прижаться как можно теснее к телу. Адрана подтянула колени к груди и обняла их, пытаясь сберечь последнее тепло.

Она помнила, что успела побывать в каком-то месте, где был яркий золотой свет, и еще парень, который звал ее по имени. Но не помнила, что произошло потом, как она очутилась здесь, как долго пробыла. Ей казалось, прошли часы – много часов.

Оценить обстановку было нетрудно. Адрана находилась в чем-то наподобие тюремной камеры, чьи изогнутые каменные стены переходили в куполообразный потолок. Двери не было, а в куполе имелось только одно отверстие – прямо над Адраной, в самой верхней точке. Она, кажется, уже его осмотрела, но теперь еще раз это сделала, чувствуя, как ослабевает и без того зыбкий интерес; но надо было взглянуть – вдруг она упустила какую-нибудь уязвимость или особенность, сулящую выход из этого замкнутого помещения. Но отверстие было слишком узким, чтобы протиснуться, даже если бы она придумала, как туда добраться. И это было начало трубы, которая уходила ввысь, растворяясь в сумерках. Сквозь эту шахту просачивался тусклый свет, и только он позволял Адране хоть что-то разглядеть вокруг.

Возможно, ее привел в сознание холод – она долго просидела на полу. Холод проник сквозь одежду и кожу и теперь взялся за кости, готовясь к длительному пребыванию. Она задрожала, поежилась – и почувствовала шершавый край под бедрами.

Адрана на чем-то сидела. Она сдвинула обтянутые юбкой ноги в ботинках. Как она могла так долго не замечать эту штуку? Люк в полу – деревянная крышка слегка выступает над гладью истертых каменных плит. Вероятно, именно этим путем Адрана попала в камеру, если только кто-то не потрудился вытащить камни из стены и снова их сложить, когда она оказалась внутри.

Она встала, осознав, что лучше стоять, чем сидеть на холодном полу, и наклонилась, уперев руки в колени, чтобы получше рассмотреть люк. На крышке ни замка, ни ручки; не представляется возможным поднять ее и посмотреть, что внизу. Неужели Адрану затолкали в эту камеру, а люк заперли? Она ничего не помнила.

Она присела еще ниже, уперлась коленями в камень и вонзила ногти в плотный шов между люком и полом. Щель была крошечная, но ее хватило, чтобы Адрана просунула кончики пальцев и применила силу. Ногти ломались, но она не прекращала тянуть, кряхтя и изнемогая от натуги. Ногти – это пустяк.

Люк поддался. Адрана заставила его приподняться на петлях примерно на ширину пальца, а затем стало легче – он со скрипом встал почти вертикально. Удивительно, что у нее получилось. Было опасение, что люк заперт снизу.