Молчащие псы

Вильчиньский ничего на это не сказал. Он тяжело дышал, словно схваченный зверь или непослушный ребенок после бега наперегонки, завершившегося очередной неудачей, бессильный по отношению к приятелю, которого любил и проклинал, и которого мог бы одним движением выкинуть из золотой клетки в сточную канаву, а как раз этого он не хотел столь же сильно, как ненавидел собственную неволю. Некая коварная разновидность греха, называемая завистью, все то, вызывающее агрессию против венгра бешенство единственного петуха во дворе, когда он видит соперника с такой же могучей грудью, крупными когтями и столь же пышным гребешком, было не столь мучительным стрессом, чем то бессилие в отношении короля нищих, даже хуже, вице-короля, поскольку Рыбак говорил, что над ним стоит таинственный шеф, Нинелли, стрессом человека, не выносящего приказов, а сам является сержантом в иерархии собственного отряда; хищника, в груди которого горящий факел и нож, а в ногах – тень дрессировщика, вцепившаяся зубами в убегающие пятки. Он сидел, не шевелясь, и переваривал это в себе, а время незаметно уходило, и капли нервной музыки в его голове барабанили все слабее, сам он успокаивался, расслабляя мышцы и постепенно приходя в себя. Через мгновение нищий спросил:

- Ну что, было что-нибудь интересного на приеме в прусском посольстве?

- Репнин зацепил меня. Он пытался говорить по-английски, но говорит плохо, ему помогала супруга.

- Княгиня Наталья?... Так он взял ее с собой?

- Все это не совсем так. Она сама не желает бывать в свете, терпеть не может толпы, всех этих напыщенных глупцов, которые там еще сильнее пыжатся. Ей это скучно, сама предпочитает сад посольства, там она разводит цветы и кустарники, читает поэзию. Вот сейчас – Петрарку...

- Вы беседовали друг с другом?

- Да. Сидели рядом за ужином.

- О чем?

- О разных вещах. О песнях к Лауре...

- Ты их знаешь?

- Мне рассказывал дед. Все это я знаю от него, только повторял его слова... Пообещал, что принесу ей "Энеиду" Вергилия, так что найди.

- Будешь имть... через несколько дней, - сказал Рыбак, еле сдерживаясь, чтобы не воскликнуть: "Да хотя бы и завтра!". – А чего хотел Репнин?

- Он спросил, мог бы я сообщить Чарторыйским, что влиятельные политические круги Англии возмущены... нет, он сказал: восприняли с отвращением их антироссийскую позицию.

- Невероятно!... Даже так...

- Так он сказал.

- Уууу!... А у русских неприятности, я и не предполагал, что они так паршиво себя чувствуют... Что дальше?

- На это я ответил, что в политику не вмешиваюсь, и что для подобного рода заявлений имеются дипломатические представители. Он же на это, что английский посол в Варшаве – это чиновник, в то время, как я приятель короля, что ситуация требует срочных решений по вопросу иноверцев, и что я, как протестант, соглашаюсь, похоже, с гуманитарным проектом ее императорского величества, царицы Екатерины, которая не может стерпеть унижения польских протестантов. Я на это, что полон обожания гуманитарной политике царицы, но ни в коем случае не собираюсь вмешиваться в политические действия, и что ни сейчас, ни впоследствии этого не сделаю.

- Ну и?

- Он сказал, что мое намерение по-настоящему опечалит его королевское величество и всех людей чести. На это я ответил, что готов сделать все, чего желает его королевское величество и люди чести, за исключением того, что мне делать никак не подобает.

- Нашел самое подходящее время для шуток!... Он рассердился?

- Откуда. Заявил, что у него нет намерения оказывать на меня давление по данному вопросу, но в другом не уступит и заставит меня, даже если бы для этого ему пришлось связать меня веревками. Я должен часто посещать посольство и давать его супруге советы по разведению цветов и кустарников ибо, хотя садовник у них и имеется, но от короля ему стало известно, что в этих материях я знаток, а сейчас следует приготовить сад к зиме.

- Надеюсь, ты не отказался? – спросил нищий, стараясь скрыть возбуждение.

- Поблагодарил за честь и сообщил, что охотно помогу княгине, если только сумею. Выберусь туда на днях.

- Превосходно. Но вначале... да, железо нужно ковать, пока горячо. "Алекс"... сначала пойдешь к королю и попросишь переговорить с ним в четыре глаза по вопросу уяздовских деревьев, естественно. Когда же вы останетесь одни, сделаешь из него сеймового противника Репнина.

- Чего!... Ты с ума сошел?