Молчащие псы

В посольстве он появился три часа назад, сразу же после отъезда поезда Репнина, потому застал его практически опустевшим, все важные типы уехали в Замок. Наталья безошибочно выбрала время и место этой встречи, что предвидел лишь один человек, король нищих. Когда Кишш предложил облегчить Вильчиньскому и супруге посла более незаметные "rendez-vous", поскольку как дом англичанина, так и Дворец Брюля для этого не слишком подходили, Рыбак заявил:

- Только не это, никаких ускорений и посредничеств, потому что все порвется, и тогда мы утратим какой-либо шанс! "Алекс" взбесился бы, если бы мы вмешались, предложив какой-нибудь укромный уголок. Пускай она сама об этом думает.

- Вы считаете, она справится? – спросил Имре.

- Спокойно, капитан, после той истории с яблоком они всегда справляются.

И он вновь не ошибся, в тот день во всей Варшаве не было более безопасного дома, чем российское посольство.

Проведенный в апартаменты княгини, Вильчиньский поприветствовал хозяйку, и ему просто не хватило слов, он просто ожидал, что скажет она. А Наталья приказала ему остаться в малом салоне и пройти к ней в будуар через пять минут. И он пунктуально прошел в полумрак, обеспеченный затянутыми шторами. Увидал ее на козетке, подошел. Наталья лежала в совершенно прозрачном, расстегнутом на груди пеньюаре, закрыв глаза, принимая полную ожидания позу женщин, характерную для подобного момента, когда они знают, что уже не время стыдиться, и теперь они позволяют охватить себя похоти, которой желают дать выход.

Таким образом князь Николай Васильевич Репнин окончательно потерял жену, что вовсе не доставило бы ему боли, если бы он об этом знал. У него более серьезные хлопоты: сейм 1766 года он проиграл. Правда, на нем же он укрепил liberum veto, зато понес поражение в самом важном деле, по вопросу иноверцев, поскольку сейм отбросил практически единодушным постановлением требования царицы. И в приказанной ему из Петербурга любви у него все идет так же паршиво: вопреки всеобщему мнению, он не любовник Изабеллы Чарторыйской, которая встречается с ним под нажимом семейства и чего-то болтает, но вот коснуться себя не разрешает , так как любит короля. А он, великий посол величайшей империи, обязан играть эту жалкую комедию, и хотя знает, что строит из себя дурака только в собственных глазах, это просто невыносимо, ибо, помимо глаз царицы Екатерины, его собственные глаза ему важнее всего на свете.

Счастливого соперника князя, не обладающего признаками его звания, зато являющегося монархом, бывшего мелкого шляхтича Понятовского, ради которого княгиня Изабелла хранит свою честь – это заботит мало; он и сам засмотрелся в те громадные глаза с берегов Невы. У него по несколько женщин за раз, он играет "мужа всех жен", но любит только лишь Ту. И не потому, что она сделала его королем. Он любит юную принцессу, несчастную жену неуклюжего наследника трона, которую утешал в белые ночи, когда Петр спивался со своими гренадерами, и которая теперь владеет империей, глядя на него с вершины ледовой горы словно на маленького эскимоса из ледяного иглу. В мемуарах Станислава Августа одно не оставляет сомнений: что до конца жизни, в течение сорока лет с момента, когда они впервые увиделись в Петербурге, величайшей его любовью была царица Всероссийская, Екатерина. В течение сорока лет любить женщину исключительно в воспоминаниях! Удивительны все-таки капризы людских сердец.

Удивительно и родство таких капризов, за которым я прослеживаю с верхней площадки Башни Птиц. Я заметил, что, как минимум, трое из наших героев живут той же самой разновидностью любви, хотя каждое из их воспоминаний принадлежит отдельному виду.. Вторым в этом списке является королевский паж, Игнаций Туркулл, у которого гадкий монарх соблазнил и увел добрую кружевницу. Тоже мне – трагедия, скажет кто-нибудь, как будто бы каждый день тысяча хороших женщин не становилась тысячью плохих женщин по причине самцов-воров. Это правда, тысяча не значит ничего, но одна означает испорченную жизнь пажа, который никому ничего плохого не сделал, зато теперь тяжко платит за чужие грехи.

Пробовал его вылечить знаток женщин, тюремный писарь, Томаш Грабковский, который в течение своей жизни женился столько раз, что в конце концов до него дошло, что платные курвы лучше всех. Он же и привел Туркулла к самой лучшей из них в столице. То была рыжая красотка, располагающая буйным телом, что несло на себе память о множестве любовей; у нее имелся лишь один недостаток – никогда она не занималась любовью в воскресенье, святой день, утверждая, что тогда ее душа очутилась бы в аду, чего никак не желала. Скромно улыбаясь, она вымыла член пажа в аква вите, чтобы дать свидетельство о гигиене своих услуг. Подавала она их безупречным образом, но больше он к ней не пришел. Вновь замкнулся в воспоминаниях, главной навязчивой идеей которых было сознание того, что изменница памяти не заслуживает. Можно любить со смертельной ненавистью – вот вам очередная аберрация людских сердец.