Молчащие псы

Женщины, прошедшие через эту комнату, умирали от стыда и возбуждения при воспоминании обитого зеленым сукном игрового стола в кабинете директора театра Его Королевского Величества, но ни одна из них не прибыла сюда во второй раз, в эту клетку без выхода, пока не совершится чудо типа помещения шести флажолетов в одном футляре. Томатис не знал, что в фрамуге двери имеются два маленькие отверстия, просверленные лакеем и позволявшие изучать интерьер взглядом и слухом. Не знал об этом ни один из четырех игроков.

Четвертым партнером был уже известный нам из вступления и из сценки на балу во Дворце Коссовских приятель короля и брат одной из королевских любовниц, Францишек Ксаверий Браницкий, 35-летний забияка, пьяница и гуляка, с которым мало кто мог сравниться, истинное воплощение сарматского духа. Князь Адам Чарторыйский писал о нем: "Живой образчик давнего поляцтва, Браницкий попеременно совершал все грехи отцов". Князь что-то еще прибавлял про "предприимчивое острословие" Браницкого, в котором было много "польского акцента и соли", что только подтверждает, что данный "образчик" замечательно был способен приспособиться к тогдашней моде на остроумие. Только вот за столом у Томатиса этим оружие мало чего можно было сделать.

Присутствие Браницкого весьма удивило Казанову. Он знал, что Браницкий желает подкатиться к одной из любовниц Томатиса, которую тот ужасно ревнует. Он пояснил это сам себе любопытством поляка и его страстью к игре каждый из магнатов-картежников мечтал вступить в этот кабинет, что было раз в сто труднее, чем получить аудиенцию у короля, и помериться с Томатисом, что, само по себе, тоже было огромной честью. Но одно для Казановы было непонятным: перед тем он был уверен, что Томатис возьмет себе в помощь какого-нибудь из своих шулеров, так же как и он сам взял Кампиони, а "начальник представлений" взял человека, с которым не ладил! Джакомо перестал что-либо понимать и подумал, что либо Томатис уж слишком доверяет собственной виртуозности, либо же просто сошел с ума и излишне верит собственному счастью. Дело в том, что в "До смерти" шулерством мог заниматься только тот из партнеров, который в данный момент держал банк, определял размер ставки и раздавал, а банкиром мог быть по очереди каждый игрок (выигрывающий держал банк вплоть до проигрыша своей ставки). То есть, у Томатиса имелся только один шанс из четырех.

Игру начали в четверть первого, обменявшись перед тем всеми ритуальными любезностями. В три часа дня Браницкий дрожащей рукой подписал вексель и поднялся из-за стола бедный, словно стена. У него осталась одежда, дружеское отношение короля, депонированное между грудями и бедрами сестры, а еще бешенство, бьющее обухом прямо в висок: он проиграл семейные имения, дворец, наборы столового серебра, упряжки и картины – словом, все, что у него было.

Остались они втроем. К четырем часам Томатис, который как раз держал банк, в двенадцатом раунде седьмой раздачи выиграл 2048 червонцев и потребовал следующей ставки, составляющей уже – по условиям прогрессии – 4096 золотых. Только у Казановы оставалось всего несколько монет, и он не мог играть дальше. Ошеломленный поражением, он не мог собрать мысли и даже не пытался задуматься над тем, а как же такое случилось. Совершенно сломленный он сидел в своем кресле и тупо всматривался в огонь свечи. Неожиданно до него донеслись слова Томатиса:

- Короче, с ампутацией моей гордыни пока что ничего не вышло, господин де Сенгальт, но… может в другой раз. Всегда к вашим услугам.

- Следующего раза не будет, - понуро ответил на это Казанова.

- Только не падайте духом, друг мой, столь амбициозному человеку это просто не к лицу. Как мне рассказывали, из Петербурга вы уезжали с полной уверенностью, что в Варшаве вам повезет. Мне даже повторили ваши слова, которые меня весьма смутили.

Джакомо глянул на Томатиса более осознанно.

- Какие слова?

- Те самые, которые были произнесены в ходе пьянки у княжны Долгоруковой: "В Варшаве все бросятся передо мной на колени, потому что мой мозг полон идеями, и у меня большой член!".

Казанова задрожал.

- У Долгоруковых я такого не говорил!

- Ладно, признайте, что сказали это у кого-то другого. Но до сих пор никто вам не кланяется, похоже, все идеи были паршивыми. Но, если не соврали, у вас имеется другое оружие, чтобы заставить нас повалиться на колени…

- Хватит! – воскликнул Джакомо, поднимаясь. – Чего вы хотите, драться?

- Угадали, шевалье де Сенгальт. Вот только я сражаюсь исключительно в карты.

- У меня уже не за что играть!

- Зато у вас, вроде как, имеется "большой член". Я поставлю все, что выиграл сегодня у вас, у вашего приятеля и у Браницкого, в качестве ставки против вашего обязательства, что если в этом раунде проиграете, то в течение месяца выставите свое восьмое чудо света публично, в присутствии не менее трех десятков свидетелей, в том числе – и короля, в течение не менее минуты!