Молёное дитятко (сборник)

Я туда езжу сорок лет. Самой не верится.

Вся моя грузинская родня почти двадцать лет безработная, пособие по безработице получает. На которое жить нельзя. Но ведь живут! От случая к случаю кое-что перепадает. Один из пожизненных друзей, дядя Веня, уехал из маленького Гори, сказавшись евреем, в Германию. То есть он и в самом деле еврей, через вторую жену. Думаю, это обстоятельство ему никогда в жизни не пригодилось. Но в 1995-м — пригодилось! Он уехал с женой-еврейкой, но, когда она, бедная, скончалась, Веня как-то дотошным немцам еврейство свое вновь доказал. Местечко Гори не только грузинское, не только осетинское, но и еврейское. Они сюда в четвертом веке пришли. И вот живет дядя Веня под Дрезденом один-одинешенек, ходит в синагогу поболтать по-русски или по-грузински, вспоминает свою жизнь в родимом маленьком Гори и посылает друзьям детства и молодости две-три сотни евро не каждый месяц. Да и я посылаю, сущие крохи. Еще кто-то. В общем, с деньгами, как Коля Тваури говорит, у всех «пшик». Правда, если ЧП случается, то друзья, поднатужившись, им помогают все вдруг. Например, когда дом обвалился. Не от войны. А, как говорит Коля Тваури, — от конструктивизма. К дому все пристраивали и пристраивали то веранду, то балкончик, или кухню расширяли, а под конец третий этаж вдруг строить принялись. Дом и рухнул внутрь себя самого. Тогда и скинулись все свои, от Аляски до Кутаиси, вокруг планеты в обе стороны… В результате Коля не только дом поправил, но заодно даже зубы вставил.

Что-то старые все мы… Но и новенькая, молодая родня — не хуже старой. Похожи. На нас похожи.

Каждый, хоть и не работает, но подрабатывает. Сестра моя любимая Катя (давным-давно ее Кэти зовут, зато она своего Нику Тваури переименовала в Колю) вспомнила свое среднее, почти законченное медицинское образование, бегает уколы ставить, сиделкой иной раз нанимается. Муж ее таксует на древнем «Форде», который то бампер теряет, то глушитель. Но мотор хороший, ход легкий. И цвет неброский, «мокрый асфальт».

Павел, старший сын Кати и Коли, днем спит, ночью торчит в Сети. И, как ни странно, что-то из этого нематериального мира вполне материальное на родню изредка сыпется. Жена и двое детей Пашу уважают и берегут, круглосуточно варят кофе. Ну и остальные как-то крутятся.

Все бы сносно, несмотря даже на войну и на политику. Но будни и праздники у родни какие-то немыслимые. Любови страстные, ревности разрушительные, обиды и примирения бурные, внезапные хворобы и счастливые исцеления, крушения, отключения и неуплаты… Две зимы вообще электричества, воды и тепла не было. Ничего, пережили. Кэти говорит — помирать было некогда. В первую зиму Кэти и Коля повздорили насмерть и как бы даже развелись. Жили, правда, по-прежнему в одной комнате, где же еще, но Николай перешел спать рядом с кроватью. Дом от этого развода снова чуть не рухнул: Ника все молчал, но дверью бабахал так, что штукатурка сыпалась, а в конце концов люстра рухнула. Но на вторую зиму Кэти Колю простила. И такая благодать спустилась, такой праздник… Керосиновые лампы и керогаз из кладовки достали, Коля все почистил. А Паша для своего компьютера какой-то вечный электрический двигатель малой мощности построил. С тех пор выходит на связь с миром два раза в неделю, и мне весточки шлет. Совсем мелкая моя родня тоже участвует, подставляет свои мордки под объектив «мыльницы», которую я им, себе на радость, подарила. В библиотеке, где продолжаю работать, все коллеги мою родню по именам знают… Но на меня удивляются, как это я к ним все езжу. И когда у них война, и когда в России путч или дефолт, и когда они вводят визовый режим, и когда мы закрываем авиасообщение, даже когда они отзывают посла… Так что — граница на замке.

Что поделаешь, я стала контрабандисткой.

Вот Кэти написала, что будет в августе свадьба. И я, конечно, поехала.

Младшенькая моя племянница Нанули согласилась выйти замуж за своего одноклассника Малхаза. Отличница за двоечника. Слава богу, школу этой весной жених и невеста вместе благополучно закончили, Малхаз дотерпел… А может, и не дотерпели оба, Нанули сильно в талии раздобрела. Но об этом на свадьбе не говорят. Все говорили, что девочка очень хорошая, что Малхазу повезло. Это правда. Хотя мне и Малхаз всегда нравился. Я лет десять, то есть с первого класса его знаю. Ласковый, чистосердечный… Как Нанули было не полюбить его, если он все школьные годы вокруг крутился, смешил, сердил, обожал?..