Молёное дитятко (сборник)

Раскинули, как всегда в Гори, огромную военную палатку, что еще от Советской армии осталась. Снесли столы со всего местечка. Я к венчанию опоздала, автобус сломался. Но и венчание тоже опоздало: Малхаз утюгом белые штаны прожег — этот пижон непременно хотел венчаться в белых штанах, синей джинсовой куртке и белой футболке. Про куртку еще понятно, она удачно прикрывала тощие плечи и торс. Но штаны-то почему именно белые? С утра надев, он во что-то в них сел, потом бросился стирать, потом прожег утюгом, потому что не сохли. Действовал тайно, запершись в своей комнатке в доме отчима. И когда уже все собрались в церкви, Малхаза в ней не оказалось. Послали за ним. Он, дурачок, примеряет штаны отчима, чтобы хоть в чем-то не дырявом прийти на венчание, только отчим у него толще пивной бочки…

Тут и меня в починенном автобусе привезли. А в багаже моем — костюм для Малхаза. Опять все сошлось.

Началась свадьба, небольшая, человек на сто. Больше в военную палатку не входит. Но вокруг костров и мангалов, за столами открытой кухни тоже тосты за молодых поднимают. Так весь вечер и всю ночь. Никто, конечно, в маленьком Гори 8 августа телевизор не смотрел. Несмотря даже на открытие Олимпиады. Паша, и тот вышел из Глобальной сети. Поэтому, когда в темном небе, над горизонтом, расцвели фейерверки, и далекий гром грянул — никто на это внимание не обратил.

А ведь это началась трехдневная грузино-южноосетинская война.

Под утро из-под Цхинвали к соседям приехали родственники — старуха со стариком, молодая женщина, трое детей. На лицах такое, что смотреть больно. А соседи наши пьяненькие, веселые, не соображают, что там стряслось, зовут свою родню выпить и поплясать… Но мы с Кэти переглянулись и танцы свернули. Молодоженов спать отправили, остальная родня и гости живо протрезвели, стали радио слушать и телевизор смотреть. И, конечно, тут же электричество отключили, ну и воду тоже. Телевидение, радио, мытье свадебной посуды, как говорили в годы моей юности, — накрылись тазом. Но Павлуша запустил свой вечный двигатель для компьютера и погрузился во Всемирную сеть. Оттуда он выудил множество противоречивых сведений про то, кто агрессор и сколько жертв.

А в Гори приехало еще несколько семей. Эти люди с серыми, словно погасшими лицами рассказали, как по машинам били, организованно, без суеты. Многие из беженцев там и полегли, а машины горели как факелы. Кто-то разворачивался, чтоб домой вернуться. Что там их ждет?..

У нас в маленьком Гори пока что было тихо. Но мы понимали, скоро тишина эта кончится. Ждали танков.

В последние двадцать лет я в Грузии уйму бронетехники повидала и научилась ею как-то пользоваться в мирных целях. На БМП и на танковой броне всех участников конфликта — путешествовала. Солярку у солдат покупала и скачивала из бензобака сама, с помощью тонкого шланга. Вкус солярки хорошо распробовала.

Давно у меня не возникает животного ужаса от каждой, с жужжанием пролетающей пули. Старость сродни отваге… А война — штука странная: то вот она, то ее нет. Где-то скрылась. Люди об урожае вдруг задумываются, о зиме вспоминают, на виноградники бегут, в поля. И ссорятся по-семейному, и шутят, и свадьбы играют… Иной раз приезжаю к родне, вроде ничего, тихо… Моя Кэти говорит, что за двадцать лет притерпелась так жить. Привыкла не очень-то привыкать к миру. Но маленьких — жалко!

А у меня перед глазами стоит моя трехлетняя сестра в сорок первом году, она нос к автобусному стеклу припечатала, на сумерки смотрит, на город — прекрасный, за лето позабытый. Вот они, обе наши бабушки, встречают нас на улице Марата… Дождь моросит, бабушка Ася, тощенькая и в шляпке, высоко держит старый зонт своего покойного мужа, а баба Нюра прижимает к груди бутыль молока, чтобы сразу нас напоить. Сколько они нас так ждали в тот день, когда Катя забыла зайца на даче? «Я говодная», — сказала Катя, увидев бабушек. Что мы тогда знали о голоде? Ничего.

В Грузии настоящего голода, думаю, не было. Благодатная страна, почва плодородная, крестьянство работящее, умелое… Но ведь без малого двадцать лет гражданская война у порога топчется…

Ночь тихо прошла, а на рассвете заявилась бронетехника, дождались… Как будто древний Сизиф камень свой грохочущий опять на нашу гору прикатил!.. На следующее после свадьбы утро примчались грузины на своих черных чешуйчатых танках. Веселые, гордые. Кричат: «Победа!» Спешили они очень — на восток, на подкрепление к своим передовым отрядам, взявшим прошлой ночью Цхинвали. Танкисты были в этом так уверены! Как и в своем праве на гордость. Словно болельщики победившей футбольной команды. Эти ребята будто и не догадывались, что их товарищи прошлой ночью ворвались не в чужую штрафную площадку с мячом, а в разгромленный тяжелой артиллерией город, ворвались, чтоб утюжить живых людей танками с полным боезапасом.

Вот это — правда. А все остальное — политика, сиречь вранье. И в Грузии, и в России мы все про это знаем, проходили…