Молк

Я пью сладкое дыхание, которое исходит из твоих уст.

Я ежедневно лицезрю твою красоту ‹…›

Дай мне руки твои, чтобы удержать дух твой, чтобы мог я принять его и жить им.

Назови имя мое в вечности, и о нем никогда не забудут.

Эпитафия-обращение фараона Аменхотепа IV (Эхнатона) к богу — солнечному диску Атону

Остолбенел Петро. Малость, отрезать ни за что ни про что человеку голову, да еще и безвинному ребенку! В сердцах сдернул он простыню, накрывавшую его голову, и что же?

Николай Гоголь. «Вечер накануне Ивана Купала»

1

Ночью в городе стояла страшная духота, но на опушке леса, у самого озера, сохранялась приятная прохлада. На поляне же, почти в самой чаще, было так холодно, что кожа попавшего сюда человека мгновенно покрывалась мурашками. Особенно сильно мурашки выделялись на загорелой, а сейчас, под светом растущего месяца, казавшейся совсем бледной коже на детских икрах.

Почти сомкнувшиеся над поляной кроны деревьев открывали «колодец» черного неба с равнодушно мерцающими на нем звездами. Но любоваться звездным небом было некому: мальчик в новой чистой белоснежной рубашке и новых же синих шортах лежал на спине, уставившись в «колодец» невидящими глазами, и бормотал что-то бессвязное пересохшими губами.

Второму же появившемуся на поляне человеку было не до звезд: перекинув через толстую ветку дуба добротную веревку с петлей, он теперь старательно закреплял ее. Потом отошел, будто оценивая свою работу. Удовлетворенно кивнул.

Легко подняв мальчика и прижимая его к себе одной рукой, пришедший без труда накинул на тонкую детскую шею петлю и крепко затянул ее.

Худое тело бессильно повисло. Ноги мальчика в начищенных до блеска несколько старомодных ботинках почти касались земли, но встать на нее он, конечно же, не мог.

Пришедший задумчиво смотрел на жертву: торопиться ему было некуда. Ему страшно хотелось закурить, но он боялся осквернить святость этого места. Над головами убийцы и его жертвы, через «колодец» неба пролетела, беззаботно ухая, крупная сова. Пришедший вздрогнул и поморщился.

По телу висящего мальчика вдруг пробежала дрожь. Из горла вырвался предсмертный хрип.

Пришедший задрал голову и, закрыв глаза, несколько минут простоял неподвижно, словно красивая статуя.

Затем мужчина перерезал складным ножом веревку. Бездыханное тело рухнуло на покрытую прошлогодней листвой и хвоей траву.

Пришедший снова поднял мальчика на руки и, сняв петлю, понес тело к заранее вырытой яме.

В черном «колодце» над поляной по-прежнему равнодушно мерцали звезды.

2

Дима открыл глаза и испуганно посмотрел на часы. Короткая стрелка еще только начала приближаться к цифре пять — времени, чтобы дойти до озера, оставалось достаточно.

Кошмар, так напугавший и расстроивший мальчика, забылся. Сейчас Дима чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новым приключениям. Перед самым пробуждением ему снилось что-то очень приятное: что-то солнечное, золотое, любящее его.

Дима осторожно поднялся с кровати и принялся одеваться. Во всем доме было тихо — все еще спали.

Мальчик распахнул дверь и вышел на крыльцо. Рассвело всего несколько минут назад, но и на западе небо уже посветлело. А с востока заливало все своими лучами щедрое утреннее солнце. День обещал быть жарким.

Откуда-то сверху доносилось оживленное курлыканье голубей. Мимо мальчика деловито пробежал матерый полосатый кот. В пасти кота Дима разглядел свежепойманную мышь.

— Бедняга. — Мальчик посмотрел вслед удаляющемуся хищнику. — Хотя коту ведь тоже надо что-то есть…

Размышляя над жестокостью дикой природы, Дима пошел по уже известной ему тропинке. Все опасения забылись, и теперь мальчик лишь предвкушал веселье со своим новым другом.

Он уже ждал мальчика. Анатолий поднялся с цветастого полотенца и, широко улыбаясь, протянул Диме руку. Дима пожал ладонь, с каким-то благоговейным трепетом ощущая прикосновение грубоватой кожи. Мальчик заметил, между прочим, что мужчина окинул его оценивающим взглядом.

— Ты упал где-то? — Анатолий указал на перепачканную еще вчерашним падением в роще одежду Димы. В прошлый вечер Дима и Рома ушли с озера прямо в плавках, неся одежду с собой.

— Да так. — Дима мотнул головой, мол, какая неважная мелочь.

— Нужно всегда быть аккуратным, — наставительно, но по-доброму сказал Анатолий. — Это очень важно для мужчины. Особенно, конечно, нужно уделять внимание обуви…

Мужчина с сомнением взглянул на не менее перепачканные Димины кеды.

— Понял, — коротко кивнул мальчик.

«Мама тоже говорила что-то такое… Но раз Толик сказал, то точно надо».