Молния Господня

  - Когда я передавал тебе слова донны Альбины, я думал, что они вернут тебе душевный покой. Напомню, что донна Мирелли особо отметила, что она, озлившись на твоё пренебрежение, просто пустилась во все тяжкие...

  Элиа содрогнулся. Потом тихо прошептал, глядя в тёмный угол потемневшими глазами:

  - Если так, то даже уцелей эта ведьма от зубов волчат, блуд всё равно привёл бы её в зубы дьявола...

  Вианданте странными глазами посмотрел на друга.

  - Ты, что же, считаешь, что она была ведьмой?

  Элиа отмахнулся.

  - Не будем уточнять. Да и вообще... а может ли женщина... не быть ведьмой?

  Джеронимо поднялся и, подойдя к столу, порезал оставшийся больцанский сыр на кусочки, наполнил стакан вином.

  - Это сложный вопрос, дорогой Элиа, как говорят по ту сторону Альп, eine ewige Frage, - задумчиво проговорил Вианданте, - однако один из наших преподавателей в Болонье, инквизитор Доменико Амальдини, муж мудрейший, святости великой, помню, всесторонне разбирал его. Но, ты знаешь, сам он отвечал на него всё-таки положительно, проводя различие в сфере модальности. Потенциально, да, все женщины - ведьмы в чистом виде, так сказать - per se, но не каждая реализует этот потенциал: кто - по лени, кто - не имея нужды, кто - по крайней степени глупости. Ну, и есть, видимо, одна из сотни, которая отвратится от колдовства по соображениям... высшей добродетели. Впрочем, по-моему, Амальдини говорил, что одна из тысячи? - Вианданте закатил глаза в потолок.

  - Конечно, из тысячи, - уверенно проронил Элиа. - В любом случае, я тоже поумнел. Но, Бог мой... у меня есть дочь... Ещё несколько поколений такого распутства и дьявольщины - и мир погибнет.

  - Нет, Бог не допустит такого. Я уверен, достаточно одного поколения, чтобы вылечить блудные болезни - и врачевание посылается человечеству. Французская болезнь уже сегодня страшит блудников до дрожи, всеобщая дороговизна разоряет сотни семей, разразись ещё война, али приди чума - все моментально встряхнутся да опомнятся. Распутство - грех роскоши, праздности да дурного родительского примера. Дочь добродетельной матери редко, но всё же может стать блудницей. Но дочь блудницы как может не стать потаскухой? Но достаточно вырастить одно поколение в условиях аскезы - и люди поумнеют. И следующее поколение воспитают в послушании заповедям Божьим. А когда смирят себя перед Богом, с новой силой уверуют - и ведьмовство, и блуд пойдут на спад. Ну, и нам дремать не надо, разумеется.

  - Твоими бы устами... Но что будем делать с этими? О, Боже! Баранина стынет!

  - О, да, трапезу надо закончить. Отец Энеконе отвлёк нас. Так вот, - проговорил Вианданте, внюхиваясь в аромат тушёного мяса и делясь со Схоластиком самый сочным кусочком, - для начала надо разобраться. Колдовство, как ты верно когда-то обозначил, бывает криминальным и демоническим. С первым мы познакомились в лице синьоры Вельо, и клянусь, я эту встречу, пока жив, не забуду. Следует, тем не менее, предположить, что колдовство в его демоническом варианте будет ещё менее безобидным. Это тоже убийцы, но убийцы безумные, отравленные афродизиаками, галлюциногенами, наркотиками и ядами. Их разум помрачен, сознание помутнено, чувствительность притуплена. Ведь некоторые - смеются при пытках! Но ведь и это не главное. Как, по-твоему, Элиа, много ли мужчин решится зимой провести ночь на кладбище, куда и денунцианты ходят по трое! Да ещё и - разрыть могилу? Бесстрашие и одержимая вера в дьявола, то есть непоколебимая убеждённость в том, что никаких нравственных запретов не существует - вот неотъемлемые свойства всякой истинной ведьмы. Такие убьют - из удовольствия убить. Но подобный демонизм - не есть одержимость. Одержимые - жертвы дьявола, ведьмы - его слуги.

  То, что рассказал Энеконе, - продолжил Вианданте, - наталкивает на мысль, что бабы одержимы. Кстати, в здравом смысле отцу Теобальдо не откажешь... Около 1518 года в Ломбардии в местечке Монтикьяри, между Брешей и Кремоной, был довольно громкий случай одержимости, жертвой которого была вдова местного дворянина Антонелла Дагоберти. После смерти мужа благочестивая женщина решила уйти в монастырь, но как раз в это время с ней случилась какая-то таинственная болезнь. Врачи, тщетно наблюдая её некоторое время, увидели, что они имеют дело не с больной, а с одержимой, и уступили место заклинателям. Но и те долго не могли добиться ни малейшего успеха, но демон, овладевший несчастной, объявил свое имя. Его звали Персино.