Молодая кровь

Оскар шагнул прочь от постели матери, все еще лепетавшей что-то. Он прошел в кухню, сел за стол и принялся за еду, даже не разбирая, что у него на тарелке. Обычно он не съедал и половины той порции, какую проглотил сейчас. Отряд уже собирался уходить, и то и дело с улицы кричали и поторапливали Оскара: «Кончай скорей, малый, не отставай от компании!» «Будем ждать тебя у Перекрестка!» «Господи боже, все еще заправляешься?» «Ешь столько, будто ты шпалы таскал!» Наконец все ушли, а Оскар так и остался сидеть за кухонным столом. Стемнело, но он не зажигал лампу. Спустя некоторое время он встал, надел куртку, рабочие башмаки и шагнул было в комнату матери, но передумал. Теперь он потерял все, все решительно. Нет у него больше матери! Он вышел из дому и направился по дороге к Перекрестку. Кто-то тихо окликнул его. Ему почудилось, что это мать, но он продолжал идти, не останавливаясь; его позвали еще раз, и, обернувшись, он увидел стройную фигурку Лилли Энн — лицо ее смутно белело в ночном мраке. И Оскар подошел к ней, отчетливо сознавая, почему она его зовет и почему он подходит. Он становится мужчиной, его тянет сила мужского желания, это должно произойти сегодня: к черту всех — и мать, и Маленького Джима, и Большого Джима, и отца, и Чарли Уилкокса, и всю их шайку! Все равно он ничем не может помочь! Так что дай бог здоровья доброй Лилли Энн Мак-Вор-тер… А помочь Маленькому Джиму он ничем не может, ничем… ничем…

Втащив Оскара в свою хижину, Лилли Энн тут же торопливо разделась у него на глазах и подошла к нему.

— Раздевайся, быстро, ну! — вполголоса приказала она.

— А вдруг мистер Мак?..

— К дьяволу мистера Мака, — заявила Лилли Энн. — Он теперь охотится за черномазым! — Она начала лихорадочно расстегивать на нем одежду, и они легли в кровать, и с ним произошло наконец то, что не раз ему снилось; он даже подумал, не сон ли это и сейчас… А потом Лилли Энн, припав к нему, вдруг расплакалась и давай проклинать всех мужчин на свете, а больше всего Вилла Мак-Вортера. Оскар, замирая от блаженства, лежал рядом с ней: теперь он взрослый и готов расправиться с отцом в любую минуту; но, почувствовав себя мужчиной, он счел необходимым как-то заступиться за мужчин.

— Вы не должны были бы так говорить про своего мужа, — заметил он грубым голосом.

— А ты не должен был бы валяться в постели с замужней женщиной, — сказала она ему в тон.

Оскар искал в уме, что бы ей такое ответить. Он знал, что пора вставать с чужой кровати и уходить от чужой жены, пока его здесь не застигли, но ему так хотелось остаться и лежать под теплым одеялом, зарывшись в белые простыни, ощущать рядом с собой ее тело и нежиться, отдыхая после впервые изведанного приступа страсти. Если бы можно было никогда отсюда не уходить!

Лилли Энн тем временем перестала плакать и сердито нашептывала ему:

— Мак считает меня только кухаркой и шлюхой. А сам мне в деды годится! От него ни радости никакой, ни удовольствия. Потешится две-три минутки и валится сразу спать.

Оскар слушал и проникался жалостью к ней. И хоть не совсем понимал ее жалобы, но чувствовал, что он мужчина получше, чем старик Мак, а может, даже лучше, чем отец и те, кто сейчас в темноте рыщет по следу Джима… Маленький Джим… Маленький Джим… А вдруг его уже поймали?.. Вдруг уже вздернули на веревке и продырявили пулями?.. А он валяется в кровати с чужой женой! Но все-таки, может, и не поймали. Оскар спрыгнул с постели и начал одеваться.

— Ты точь-в-точь такой же, как все мужчины, — воскликнула она. — Получил, что хотел, и готов бежать. Небось тоже спешишь поохотиться на черномазого?

— А почему бы и нет? — спросил он, и в голосе его прозвучал сарказм. — Должны же мы, мужчины, защищать честь белых женщин!

Он ушел и даже не оглянулся, хотя знал, что она в одной рубашке стоит на пороге и смотрит ему вслед. Шагая во мраке, он ощущал вкус ее поцелуев, запах ее тела — плевать ему, если он оставил ей что-нибудь на память. Он шел по темной дороге, не думая о том, куда же он идет. Все равно куда-нибудь придет… А вдруг им не удалось поймать Маленького Джима… Возле Перекрестка он заметил какую-то фигуру, идущую ему навстречу с винтовкой на плече и фонарем в руках. Человек этот слегка прихрамывал, и по походке Оскар узнал старика Мак-Вортера. Его словно жаром обдало.

— Ты откуда, сынок? — спросил мистер Мак. — Как же это тебя с нами не было? Я думал, ты будешь самым застрельщиком. Ведь ты у матери первый любимчик! Славная она была женщина. — Он говорил это так, словно матери уже не было на свете, словно она умерла.

— Я был другим занят, — ответил Осей. — Пришлось повозиться с мамой. Кто-то должен оставаться дома и заботиться о наших женщинах! — едко добавил он. — А вы почему же отстали от компании? — Что если мистер Мак проведал о его шашнях с Лилли Энн?

— А потому, что все кончено.

— Как кончено? — спросил Осей, и сердце у него неистово забилось.

— Да вот так, сбежал черномазый. Ищи, свищи!

— Сбежал? — сердце заколотилось так, что казалось, вот вот выпрыгнет из груди. Он явственно слышал его стук.