Молодой бог (СИ)

Я пожал плечами. Честно, я не хотел портить своё более менее хорошее настроение, лазя в подвал своей души. Знаю, нужно разобраться со всем дерьмом, пока хуже не стало. Но мне кажется, что нужно выдержать паузу.

— Кто учреждает эти сеансы? — спрашиваю я.

Мне удобно сидеть в мягком кресле, окружённым картинами и приятными оттенками.

— Конкретно на этих настоял мистер Холмс. — ответила психолог, протерев свои очки. — Первые обязали члены совета, с которыми ты беседовал на собраниях.

Ну, на беседу это было мало чем похоже. Вот слово «допрос» больше подходит.

— То есть с точки зрения остальных членов, помощь психолога мне уже не нужна? И если бы не инициатива Майкрофта, то мы бы больше не встретились?

— Я не знаю, что думает совет, но полагаю, что первые сеансы должны были нести лишь диагностический характер и лёгкую терапию, чтобы ты смог приемлемо вести себя на встречах. — Стоун закончила протирать очки и водрузила их обратно на нос.

Её глаза немного засвечивали блики, отражающиеся от солнца в окне.

Ответ психолога меня не удивил. Я знал, что представляю для этих высших инстанций лишь временную важность. И это заставляет меня думать о том, что я буду делать в будущем. Мне нужно было примерно вычислить, сколько сеансов меня ждёт, чтобы построить выгодный для меня план.

— Кажется, я нашёл способ, чтобы спокойно спать. — резко перевёл тему я.

Стоун подняла вверх брови и слегка улыбнулась.

— Это просто замечательно. — искренне прозвучала она. — Это большой шаг.

— Я использовал Ваш совет насчёт… — я стал трясти кистью, пытаясь найти подходящее слово. — ну, того что может противостоять образу моего дяди.

— Я рада. — кивнула женщина. — Если это будет продолжать работать, то можно считать то, что ты представляешь, решением половины твоих проблем.

На моём лице сразу отобразилась озадаченность. Решение половины проблем?

— Образ твоего дяди, проецируемый паранойей и психозом — это просто реакция твоего организма на… назовём это стрессом от столкновения противоречащих друг другу идеалов. Чем сильнее и желаннее будет моральный идеал, тем больше ты сможешь контролировать аморальный.

Ну, звучит вполне логично. И вполне применимо в моём случае. Если я буду стремиться быть как Майкрофт, то всё влияние Джима, которое он на меня оказал, исчезнет, и я буду как раньше. Только умнее.

— Глупо. Глупо!

Я сжал подлокотники. Мысли тут же разделились на два фронта. Теперь я уже понимал на какие. Одни раздражали своей идеей о том, что я не должен контролировать себя, должен дать волю, потому что ничто не важно, кроме собственного удовлетворения. Ведь это так легко — делать то, что хочешь, не думать о последствиях, об обществе и мире вокруг. Эти мысли спрашивали какого чёрта я начал стремиться к образцу поведения Холмса. Да уж, об этом вскоре задумался я полностью. С чего это вдруг я развернулся на сто восемьдесят градусов в противоположенную сторону? Джим был моим идеалом. Его поведение, вся его сущность, его идеи. Но причина почему я не стал как он… Во мне осталась эта моральная часть. Хоть сердце и трепыхалось от мыслей о Джиме, оно не жаждало крови. То были мысли о простых отношениях с дядей, о сантиментах. И его ужасало то, на что придётся пойти, чтобы полностью перейти на «сторону богов». Но почему?! ПОЧЕМУ?!

— Откуда в тебе это? Эти сопли.

Не найдя ответ в голове, я поднимаю глаза на Стоун. Та выжидающе смотрит на меня. Спросить её? Всё же это её работа, так что…

— Как думаете, почему я всё же не стал как мой дядя? — прямо спрашиваю я.

Стоун нравится мой вопрос. Она слегка улыбается и кладёт руки на стол. Между пальцами крутится ручка.

— Ты не догадываешься?

Я выгнул бровь.

— Ну, может из-за мамы.

— Твоя мама несомненно оказывает на тебя влияние до сих пор, но не она причина твоего выбора. — я понимаю, что Стоун уже думала над этим вопросом и вот сейчас наконец-то озвучит своё мнение. — У ребёнка, когда тот вырос, когда переломный возраст позади, возникает потребность в примере для подражания. Так как твой отец покинул тебя когда ты ещё говорить не мог, примера у тебя не было. Матери весьма ценны в раннем детстве. Именно тогда дети сильнее всего привязаны к ним. Но когда стартует переход во взрослую жизнь, начинается период подражания. И как показывает статистика, матери редко становятся объектами для этого дела.

Ага, помню, как мне было лет двенадцать, и я увидел, как мама с толпой подружек (в основном это были наши соседки) пили вино на кухне. Мне это не понравилось. Не понравилось, что она пила, хоть это было и в приемлемых количествах. Тогда я решил, что никогда и капли не возьму в рот. Ха-ха. Посмотрите на меня сейчас.

— Ты рассказывал про мужчин твоей мамы. Здесь я должна спросить, не помнишь, чтобы ты особенно привязывался к кому-нибудь?

Вопрос меня озадачил. Ну, я уже упоминал, что мне нравилось внимание этих мужиков. В основном они были одинаковыми, так что ни одного особо выделить не могу. И я не сказал бы, что искал в них пример для подражания. Я скорее был похож на даму, любящую, когда её обхаживают. Ну что за ребёнок я был!