Молодой бог (СИ)

Ты спишь с моим братом?

Нет. Нет. Нет. Невозможно.

— Эдвард?

Я снова поднимаю глаза на политика. Тот слегка хмурит брови.

— Всё хорошо?

Он может заметить. Нет, он уже заметил, как я взволнованно заёрзал. Он может догадаться. Или уже догадался.

— Да. — говорю я, придавая лицу расслаблено обыденное выражение.

Взгляд Холмса ещё больше смущает меня, и я почти готов вылететь из кабинета. Прекрати валять дурака! Успокойся! Это наваждение. Ты не мог в него влюбиться. Только не в Майкрофта.

Холмс возвращается к работе.

А почему бы и нет? Почему я не мог бы? Я на всякое способен, даже на самое невероятное.

Заткнись и успокойся. Это всё можно легко проверить. Нужно только…

— Я… эм… — Майкрофт тут же отрывает взгляд от ноутбука, а моя способность разговаривать растворяется. — Схожу… за…э-э-э…

— Я хотел поговорить с тобой. Прошу прощения за… — он обводит пальцем свой стол. — Я почти закончил.

Я киваю, но встаю со стула.

— Да я быстро. — говорю я. — Как раз вернусь, как ты закончишь.

Одна бровь Майкрофта чуть приподнята, а глаза изучают меня, стараясь найти объяснение моему действительно странному поведению.

— Ладно. — произносит политик.

Я тут же разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Оказавшись в коридоре, я первым делом стираю пот со лба и даю эмоциям волю, прижимая ладони к лицу.

Добравшись до комнаты, я снова чуть не сталкиваюсь с командой кадетов, но мне уже как-то всё равно. Я запираю комнату на ключ изнутри и иду в ванную. Не включая свет, я оставляю небольшую щель, чтобы свет дня слегка проникал внутрь.

Постояв над раковиной, я смочил лицо холодной водой. Даже при очень слабом освещении мои красные щёки нельзя не заметить. Они краснеют в разы сильнее, когда я расстёгиваю ширинку и принимаюсь за свой «эксперимент».

Я давно не кончал. Мне уже и не вспомнить когда у нас с дядей был последний секс, где я всё ещё верил в его искренние чувства. Мне казалось, что у меня не встанет. Просто потому, что это вызовет воспоминания о Джиме, о наручниках и всём таком.

Однако, я сосредоточился на другом.

Это легко проверить.

Изгибы его тела почти не заметны в костюме, но когда он снимает пиджак, меня это волнует.

Кажется, что такие люди как Майкрофт непривлекательны. И встреть я его, лишившись памяти, я бы тоже так подумал. Но меня волнует то, какой он. Его остроумные ответы, его слегка издевательские улыбки, те же картинные движение, величие, достоинство.

Хороший политик приходит к власти не потому что это выгодно ему, не потому что он находит в этом удовлетворение, а по необходимости, не имея возможности поручить это дело кому-нибудь, кто лучше него или ему равен.

Да это же чертовски сексуально.

С моих губ срывается неожиданный смешок.

В его сдержанности есть что-то привлекательное. Возможно, предвкушение того, что внутри всё может оказаться совершенно противоположным.

Может я всё высасываю из пальца? Может я просто запутался. Просто Майкрофт простил меня, он действительно спас меня, он снова помог мне.

Ты спишь с моим братом?

Его запах на подушке. Строгий, но оттого и заставляющий меня улыбаться.

Что если мы касаемся друг друга ночью во сне? Это ужасно близко, ужасно запретно, похоже на то, что было с Джимом.

Да, ладно. Я тоже это всё надумываю. Не может быть, чтобы я влюбился в него. Это же Майкрофт. Это же Майкрофт…

Перед взором моего воображения пронеслись картинки настолько провокационного характера, настолько необычные и скандальные, что я не сдержался и кончил.

Это стало для меня таким шоком, что я долгие секунды просто пялился в темноту, позабыв, что та меня пугает.

Вышел я из своей комнаты совершенно потерянный. Мне стало ясно, что я одновременно изнывал от желания снова увидеть Холмса (и теперь я знал почему) и хотел сбежать, потому что мне стало стыдно и страшно.

Но я всё-таки дошёл до кабинета, поправляя волосы и футболку. Сердце подскакивало, пока я решался постучать. Боже, да сделай это уже!

Раздались три стука, а затем я открыл дверь. Избегая смотреть на Майкрофта, я вернулся на своё место, чуть отодвигая прочь от его стола стул. Руки стали слишком длинными и мокрыми, я не знал куда их девать. С ногами тоже самое, только они ещё и стали ватными. Внутри же творилось чёрте что. Эти дурацкие бабочки, которых используют для описания чувства влюблённости, ошалело носятся, сбегая от демонических образов сомнений и ужаса. А ещё эти бабочки так и норовят исказиться и предстать в психически отрицательном виде.

Холмс точно заметил, что я не в порядке. Но он молчит. Значит ли это, что он всё понял даже раньше меня и просто не хочет смущать меня сильнее?

— Так о чём ты хотел поговорить? — нарушаю тишину я, надеясь, что чем быстрее мы поговорим, тем быстрее я свалю.

— Да. — Майкрофт будто вырывается из раздумий, по деловому складывая из пальцев замок. — Я… — заминка из-за которой я осторожно поднимаю на политика глаза. — Во-первых, — к нему возвращается деловой тон и глаза тут же стреляют в мои, застав меня врасплох. — нужно кое-что прояснить.

Я обливаюсь потом уже в который раз, но сейчас мне очень-очень страшно. Моё сердце замирает, я перестаю дышать.