Молодые и злые (СИ)

«Зайду всего на пять минут, — убеждала она себя, быстрым шагом приближаясь к номеру Дениса. — Просто выскажу все, что я о нем думаю, и сразу уйду!»

Кира остановилась у закрытой двери, глубоко вздохнула и резко постучала, не давая себе времени для раздумий или подготовки. В ту же секунду, как тишину коридора нарушил отрывистый стук костяшек ее сжатых в кулак пальцев о деревянную поверхность, она пожалела о том, что сделала это. На смену решительности внезапно пришли волнение и страх, не подкрепленные никакими рациональными доводами, вместо ярости и жажды мести в сознание прокралась малодушная надежда на то, что он уже крепко спит и не услышит ее стука. Девушка сама не поняла, чего так испугалась, но с каждой секундой ожидания сердце билось все сильнее, гулко отдаваясь в ушах и заглушая собой все остальные звуки.

Громова уже решила, что ей повезло, и она сможет улизнуть незамеченной, оставив на своей совести очередное позорное решение, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Денис. Кира несколько раз моргнула и растерянно уставилась на него, словно он был последним, кого она ожидала тут увидеть. Черышев же, напротив, выглядел абсолютно спокойным и, казалось, нисколько не был удивлен ее появлению. Он был босой, в одних джинсах и без футболки, но не выглядел заспанным или растрепанным, будто вовсе еще не ложился. На его лице девушка не смогла прочитать ни самодовольной удовлетворенности, ни радости, ни беспокойства. Только усталость и тихую манящую неизбежность этих голубых глаз, от которой она растеряла последние крупицы своей решительности.

Денис сделала шаг в сторону, шире открывая дверь и молча приглашая ее войти. Громова прошла внутрь комнаты, окидывая взглядом застеленную кровать и осматривая просторное помещение, освещенное лишь тусклым светом лампы на прикроватной тумбочке. Его номер был намного больше, чем у нее и Вадима, да и мебель здесь была на порядок дороже, что вполне красноречиво говорило о том, что Златопольский вновь не упустил шанса немного сэкономить на своих сотрудниках.

— У вас комнаты получше, чем у моих ребят, — ехидно подметила Кира, отходя к комоду в углу и проводя кончиками пальцев по недешевой столешнице красного дерева.

— Ты пришла, чтобы обсудить условия проживания сборной? — отозвался Черышев, продолжая стоять посреди комнаты в нескольких шагах от девушки и внимательно наблюдая за ее перемещениями.

— Нет, — максимально равнодушно ответила Громова, разворачиваясь к нему лицом и опираясь руками о комод за своей спиной. — Почему ты не спишь так поздно?

— Не могу уснуть без тебя, — без капли стеснения или кокетства спокойно ответил Денис, прямо глядя ей в глаза.

— Я тоже, — сдавленно прошептала Кира, отводя глаза в сторону и чувствуя, как они предательски наполняются слезами.

Все напряжение последних дней, наполненных бессмысленной и ожесточенной борьбой с этим мужчиной, вдруг разом упало ей на плечи, сдавливая грудь и окончательно лишая самообладания. До невозможности вдруг стало жалко себя, потратившую все силы на сражение, в котором она воевала лишь с самой собой.

За что она так отчаянно билась? За свое одиночество? За право вариться в собственном соку, лелея и бережно защищая от посягательства извне свою извращенную любовь к человеку, с которым она все равно никогда не сможет быть вместе? С чего она вообще решила, что Денис — это угроза ее маленькому миру, что ему нужно противостоять и что-то доказывать, когда он короновал ее с первого же дня, преклоняя колени и признавая ее безоговорочную власть над собой. И все, что он просил взамен, — лишь ответное признание ее очевидной привязанности, немного веры, одного маленького шага ему навстречу, который ей так трудно оказалось сделать.

Громова подняла на Черышева растерянный взгляд, читая в его глазах ответы на все не заданные ею вопросы. Он стоял перед ней, такой близкий, понятный, земной, мужчина, с которым не нужно ничего из себя строить, который способен принять ее такой, какая она есть. Кира так привыкла играть, строить планы и просчитывать ходы, что уже почти забыла, как может быть по-другому, когда все, что от нее требовалось — просто быть женщиной и следовать своей природе.

Девушка прерывисто выдохнула и вновь опустила глаза. У нее не осталось никаких сомнений в том, что ей следовало делать. Мозг больше не диктовал свои условия, опыт не подкидывал отговорок, а страх падения не сковывал сердце, уступая место простой и естественной женской сущности, запрятанной глубоко внутри, замаскированной острым умом, сарказмом и тщеславием, но отчаянно рвущейся наружу. К тому, кто смог разглядеть ее несмотря на все уловки и гримасы.

Кира осторожно потянула за края футболки вверх, снимая ее и отбрасывая на пол. Так же медленно расстегнув молнию на шортах, она спустила их вниз, переступая через скомканную джинсовую ткань и неловко отодвигая их в сторону ногой. Она снова вздохнула, несмело подняла глаза на Дениса и еле слышно произнесла:

— Возьми меня.