Молодые люди

Тогда Рыжий кинулся к другой девушке, в черном платье, пропищал приглашение, и она тут же поднялась, дала себя обнять и пошла с Рыжим — пошла, так ощутимо толкаясь коленями, покачиваясь корпусом и прижимаясь грудью, щекоча ноздри жарким запахом подмышек. Рыжий, слабея от удовольствия, вопреки известным ему правилам танца, подался вперед, прикасаясь щекой к щеке.

Какие-нибудь четверть часа спустя оба брата Голубовы уже бурно строили планы совместного с девицами пира на каникулах. Только будет покончено с сессией — они здорово повеселятся! Ладно? Да не в ресторане — ну его к черту! — а на какой-нибудь частной квартире… Вот здесь, например!.. А?.. Коля, можно?.. Да ну, ей-богу, почему нет?.. Здорово будет: четверо ребят, четверо девчат… А?.. Наверное, у Вали и Нади найдутся еще две приятельницы подходящие?

Надя и Валя с минуту смотрели друг на дружку, соображали, прикидывали, после чего сказали, что, конечно, есть подходящие девчата, найдутся!

А магнитофон без устали вершил свое дело, сменяя несколько устаревшую уже Доррис Дэй с ее «Голубой канарейкой» наимоднейшим Розмари Эллони в «Мамбо итальяно» и Томми Дорсеем в «Занг оф Эндия», то есть в «Песне индийского гостя», тоже изуродованной в блюз.

Под нескончаемый гул, вой и стоны блюзов мужская часть сборища, несколько отдалившись от женской, совещалась о материальной стороне дела. Всех озабоченнее был Коля — плохо складывалось у него, не было никаких перспектив! О продаже книг или о других тайных операциях с домашним имуществом больше не могло быть и речи. По крайней мере в ближайшее время… Разве кто-нибудь одолжит ему на этот случай… А?.. Под будущую стипендию, которую нынче со второй половины года будут давать и троечникам!.. Ивановский отрицательно помотал головой. Но оба Голубовы готовы были выручить товарища с условием, что вечер будет здесь, у него, в этой самой комнате… Ладно?.. Идет?..

— Ничего не выйдет! — авторитетно заметил тут Олег Ивановский.

— Живы будем — отчего не выйдет?

— Сразу после экзаменов чрезвычайное комсомольское собрание. Общефакультетское. Мне точно известно.

— Поду-у-умаешь! Тоже — препятствие!

— На этот раз не отмахнешься: встреча поколений по случаю сорокалетия! Хочешь не хочешь, а придется нам всем вечерок пожертвовать, послушать «старух зловещих, стариков дряхлеющих»…

Прикинули, сообразили, что по такому поводу и в самом деле не придумать уважительных причин для всей отсутствующей компании. Русый предложил передвинуть вечеринку на один денек — устроить ее не в последний день занятий, а в первый день каникул. Но у Ивановского путевка в дом отдыха!

— Ну, тогда… раз так, — закричал Рыжий, — то завтра! Завтра — и все!.. Завтра — и всего лучше!

— Порядок!

И уже всем казалось, что с этого и надо было начинать, — конечно, завтра!

Братья Голубовы вызвались взять на себя все закупочные хлопоты.

На другой вечер с восьми часов начали собираться к Коле гости. Сначала двое — Рыжий и Русый. Со свертками. Много было у них всяких свертков. Потом послышался новый звонок. Варвара Алексеевна как раз в этот миг была в коридоре, она сама открыла дверь. Выводок милых, молоденьких, скромно и чисто одетых девушек стоял перед нею: четыре девушки и с ними Олег. Варвара Алексеевна приветливо удивилась гостьям.

Девушки робко переступили порог, поклонившись незнакомой хозяйке, конфузливо жались в передней и перешептывались.

— Прошу вас, девочки! — ласково приободрила их Варвара Алексеевна. — Коля! — позвала она. — К тебе пришли.

Потом она с игривой ворчливостью, тоже рассчитанной на то, чтобы поскорее рассеять смущение славных незнакомок, пожурила сына и его товарищей за нерасторопность:

— Да помогите же девушкам снять шубки!.. Эх вы, кавалеры…

Чтобы уж никаких сомнений не оставалось о ее доброжелательности и покровительственном участии, Варвара Алексеевна мило рассмеялась, прежде чем скрыться в свою комнату.

Вскоре она услышала, что у Коли перебранка на кухне с Настенькой из-за посуды. Он таскал посуду к себе, а Настенька не давала, справедливо заявляя, что раз пришли настоящие гости, их надо принять по-хорошему, как полагается, в столовой, и что это уже ее дело — посуда, сервировка…

— А на кой нам!.. Мы по-черному! — ворчал Коля.

Варвара Алексеевна поспешила на помощь Настеньке, но Коля, грубо отстраняя постороннее вмешательство, заявил:

— Отстаньте! Я сам знаю, что хорошо и что плохо…

Два часа спустя за дверью у Коли, запертой изнутри на ключ, смешались воедино саксофоны, трубы, вопли «загранпевцов», громкие голоса, мужские и женские, взрывы хохота.

Варвара Алексеевна поминутно вздрагивала, слушая этот все разрастающийся пьяный гам. Она то пряталась у себя, беспокойно прижимая пальчики к вискам, то выходила на кухню, тревожно поглядывая на испуганную, притихшую с вязаньем в углу Настеньку.