Молох

Кензо подробно рассказывал план действий, которые ему несколько дней назад выкладывал Постышев у себя в кабинете на Василеостровской. Диггер решил, что сейчас самое подходящее время, ибо случись с ним что на узле Пушкинская-Звенигородская, операцию обязуются продолжить Белый Чулок и Владлен. Всё-таки три — не один, и шансы на успех значительно возрастают.

— После того, как доберётесь до Волковской — Постышев не сводил глаз с Кензо. — Вам придётся по эскалаторам выйти в город. Выход там на Касимовскую улицу, но ты знаешь. Оттуда в Купчино. Я тебе на карте покажу, в какое именно место вам, в конечном счёте, необходимо попасть и что там делать.

Кензо проследовал за Постышевым к огромной карте Питера, висевшей на стене. Да, Купчино — немалая территория, формально подразумевающая собой весь Фрунзенский и часть Московского района. Мэр Васьки подозвал диггера к себе поближе, после чего указал на то самое место, где путешествие закончится и Молоху откроется позабытая истина.

— Я всё понял — Кензо направился к выходу.

— Удачи тебе, солдат.

Японец не ответил. Теперь картинка в его голове полностью прояснилась. Боец отдал честь мэру, после вышел из кабинета, навсегда захлопнув за собой дверь.

Совсем немного оставалось до Звенигородской, когда Кензо закончил монолог. Чулок с Владленом молчали, по-видимому, переваривая информацию.

— Да, план не из лёгких — первым опомнилась девушка.

— Я вот что не пойму — Владлен остановился. — Нам сказали, что мы должны встретиться на Волковской, так? А что нам мешает перехватить Молоха на Пушкинской? Его жизнь в огромной опасности и крайне неразумно рисковать ею.

— Владлен — Кензо встал перед коммунистом. — Приморский и Гражданский Альянс почему-то уверены в уникальности Молоха, что он, как Беар Гриллс, выживет любой ценой. Даже когда его посылали через Стикс и через Пушкинскую, хотя через них уже давно никто не ходит. Здесь больше вероятности, что мы умрём от руки Ненормального, пока будем дожидаться диггера. А если Молох опередил нас и уже на пути к Волковской?

— Я сомневаюсь. И вообще — нас вон сколько, а там только один монстр засел.

— Что-то вот никто хвалёного монстра убить не может. Не находишь странным? И знаешь ли ты, Владлен Степанович, кто такой Минотавр?

— Конечно, знаю. Мы, коммунисты…

— Давай обойдёмся без трёпа о коммунистах? — перебил Кензо. — В Давней Греции только одному удалось убить Минотавра.

— Ты не сравнивай жопу с пальцем! — Владлен резко направился к станции. — Молох — не Тезей. Я не знаю, что он там обнаружил в Кавголово и как вообще добрался до туда, но это не делает его героем. Вы то сами как думаете? Что, если это он убил бойцов, следовавших с ним тогда к бункеру? И врёт, что у него амнезия?

— И что ты собираешься делать? — Чулок посветила фонарём на большевика.

— Проверить Пушкинскую.

Солдата никто останавливать не стал. Через пять минут тоннель закончился. Владлен направился к переходу в центре станции, спустился вниз и вышел к Пушкинской. В руках АК. Неведомый страх овладел диггером. То, что предстало глазам бойца, было хуже, чем ад. Эпитетов не подобрать. Не обращая внимания на кровавую баню, Владлен пошёл в сторону тоннеля к Владам. У края тёмной пасти он остановился. Фонарик физически не справлялся с тьмой.

— АУ! — крикнул коммунист. Может, Молох и в самом деле уже на Волковской?

— Владлен Степанович — позвали его сзади подоспевшие Кензо и Чулок.

— А? Наверное, ошибся.

— Давай поскорее отсюда выбираться, сладенький — Белый Чулок старалась не смотреть по сторонам.

Порядком пятнадцати минут ушло диггерам на то, чтоб покинуть пределы узла и вступить на финишную прямую к Волковской.

— Я, кажется, Его видел — проблеял лишь Владлен.

— Кого? — Японец глянул на собеседника.

— Минотавра. И никакой Тезей с ним не справится.

Просторам для уродства не было предела. Голова, покрытая волдырями, свисала надо мной. С правой стороны лба зияла опухоль размером с кулак, напоминавшая, скорее, вторую голову. В первые секунды я подумал, что на меня рухнул шкаф. Минотавр, казалось, сделан из стали, а вовсе не из плоти. Как робот-терминатор, сожравший тонну радиоактивных отходов. Существо обнажило рот с россыпью чёрно-коричневых зубов. Вместо языка — обрубок. Интуиция подсказывала, что Оно в какой-то момент сожрало свой язык, но не до конца. Мутант принюхивался ко мне. Показалась лапа, поросшая рыжими волосами, торчащими из кожи как иголки у ежа. Такими горло перерезать в два счёта можно. Монстр пошарил ручищей рядом со мной и подобрал нож. «Всё, кина не будет», — подумалось мне. Но у Минотавра выстроились свои планы на сей счёт.